балет возвращение
После десятилетнего перерыва балет "Жизель" в Мариинском театре станцевала Ульяна Лопаткина — и рядовой в общем-то спектакль превратился в событие. Среди взволнованной публики находилась ОЛЬГА Ъ-ФЕДОРЧЕНКО.
Возбужденные балетоманы подталкивали меня локтями, ностальгически вопрошая: "А помнишь ее дебют в 92-м?" (с грустью вынуждена констатировать, что число очевидцев тех исторических событий значительно поубавилось). Да, помню. Помню очаровательную рослую девушку, для которой первый год работы в театре завершился исполнением этой знаковой партии романтического репертуара. Помню ту застенчивость и естественность, наивность и старательность, с которыми Ульяна Лопаткина первый раз танцевала "Жизель". И помню, что сказали критики: Альберт, обнимая кроткую Жизель, все же не должен вставать на цыпочки...
Десять лет, что Лопаткина провела без "Жизели", а "Жизель" без Лопаткиной, вряд ли можно назвать скучными: скучать никому, ни балерине (ставшей за эти годы народной артисткой России), ни спектаклю, ни публике не приходилось. Возможно, кто-то когда-то ненароком и вздыхал: "Ах, какой Жизелью была Лопаткина!" — но точно так же можно было пожалеть и о том, что балерина перестала исполнять Мирту в той же "Жизели", Уличную Танцовщицу в "Дон Кихоте", а также Китти в "Анне Карениной" Проковского. Но ностальгия все же взяла свое, и госпожа Лопаткина отважно шагнула второй раз в реку.
В принципе ее исполнение партии Жизели было достаточно предсказуемым. Балерину, отличающуюся отменным вкусом и редкой танцевальной культурностью, трудно заподозрить в пристрастии к внешним эффектам, броской самоподаче и роскошным туалетам, без которых многие "текущие" Жизели не видят себя в этом спектакле. Определенная эмоциональная сдержанность и отстраненность танцовщицы делают немыслимым столь естественное для других балерин появление в виде наивной крестьяночки, взволнованно теребящей передничек и застенчиво потупляющей очи. Госпожа Лопаткина не впадает и в другую модную крайность — "пророческую" трактовку, когда на легкий стук Альберта из домика появляется не сельская девушка, а сивилла, услышавшая звук трубы Судного дня.
Сегодняшняя Лопаткина в "Жизели" подобна Алле Демидовой в фильме "Пиковая дама": авторский текст прочитан без неуместного актерствования, с ровной, казалось бы, бесстрастной интонацией, но именно эта интонация и раскрывает нам индивидуальное отношение исполнителя к ее героине. Наконец-то Жизель стряхнула с себя все эти квазиромантические финтифлюшки и гипертрофированные "чувствования", которыми обильно прослаивали роль практически все исполнительницы последних десятилетий! Жизель госпожи Лопаткиной не прячет голову в плечи, изображая крайнюю степень смущения. Она не отдирает яростно лепестки несчастной ромашки и не сотрясается от рыданий при отрицательном ответе цветочка. Ее героиня очень деликатно и лишь на мгновение прикасается к самому краешку роскошного платья Батильды, тогда как большинство Жизелей цепко, подобно приказчикам в мануфактурной лавке, перебирают алый бархат. А получив в подарок драгоценную цепь, не падает ниц перед графиней на восточный манер. В сцене сумасшествия Ульяна Лопаткина отказывается от экспрессивных мер в виде распускания волос, широко осклабленного рта, да и вообще не изображает буйное помешательство, избавляя тем самым публику от созерцания живописных клинических подробностей. Ее героиня скорее "человек дождя", с удивлением обнаруживающий себя в какой-то момент в иной, но отнюдь не пугающей его реальности. Без чрезмерной "романтичной" аффектации, без малейшего намека на особую "духовность" (под нею балерины обычно понимают поникшие кисти, склоненную к плечу головку и томный взгляд) танцевала Лопаткина и второй, "призрачный" акт.
Об исполнении партии Альберта Игорем Колбом можно лишь сказать: он танцевал корректно. Честно говоря, это был не самый удачный его спектакль. К тому же крайне неуместным показалось изменение вариации во втором акте: вместо двойных кабриолей по диагонали от верхнего угла сцены вниз к кресту господин Колб проделал в обратном направлении серию двойных сотбасков. Все равно что Гамлет начал бы свой знаменитый монолог так: "Вопрос в чем вот: быть иль не быть..." Зато дополнительную порцию бальзама на сердце пролил починенный наконец-то люк на могиле героини: оказывается, исправный, без досадного скрипа функционирующий механизм способен добавить мистического драйва в сердца зрителей и без участия балерины.