В Центральном доме архитектора проходит выставка конкурса-смотра Союза московских архитекторов "Золотое сечение". На ней можно увидеть около 100 проектов и построек сегодняшней Москвы. Но только если постараться: наши архитекторы теперь не стремятся к публичности.
Официально выставка "Золотое сечение" не открывалась. В смысле — никакого открытия с приглашением прессы и официальных лиц не было. Просто в коридорах Союза архитекторов в Гранатном переулке, 7 развесили работы московских архитекторов. По всем показателям это не та выставка, о которой стоило бы рассказать читателям Ъ, если бы не одно "но". Средняя капиталоемкость одного представленного на выставке проекта — $15-20 млн. Цифра условная, вроде средней температуры по больнице,— там есть огромные жилые комплексы типа 30-этажных жилых домов Андрея Бокова на Нахимовском проспекте, а есть интерьеры представительских квартир, но представление о материале эта средняя цифра дает. То есть выставка рассказывает о том, как в 2006-2007 годах превратились и превращаются в архитектуру $1,5-2 млрд.
Здесь в принципе можно много узнать. Для человека не в теме — узнать лидеров сегодняшней московской архитектуры, потому что если Андрей Боков выставляет семь проектов и построек, Александр Асадов — четыре, а Сергей Киселев — три, и все это большие, от 100 тыс. кв. м., многофункциональные комплексы, то более или менее понятно, что это за люди. Можно увидеть, как меняется структура инвестиций, чем и как вне Москвы интересуются московские инвесторы. Если раньше Рублевка или Черноморское побережье были местом для строительства частных вилл, то теперь там проектируют большие жилые комплексы на продажу (жилой комплекс "Рублевские рифы", город "Миллениум"), а собственные виллы делают, например, на Кипре (жилой поселок "Гнездо морского орла" архитектора Дмитрия Александрова). Можно узнать, с кем работает в соавторстве главный архитектор Москвы Александр Кузьмин, и тем самым — у кого какой административный ресурс (ничего нового — с Андреем Боковым и Михаилом Посохиным). Словом, масса информации. Но я хочу подчеркнуть — это вовсе не выставка того, что вообще строится в Москве в настоящий момент, вовсе нет: тогда бы выставка представляла капитал, в десять раз больший. Нет, здесь только то, что претендует на художественный уровень, то, где архитектура понимается как искусство, а не как недвижимость.
И в итоге — выставка в коридорах ЦДА, проекты висят между входами в кабинеты. Виктор Логвинов, председатель Московского союза архитекторов, говорит в приветствии конкурсу: "Конкурс можно рассматривать как наиболее точное отражение процессов, происходящих в московской архитектуре". Процессы, происходящие тут, удивительны, и конкурс отражает ту ситуацию, что архитекторам не нужно, чтобы о них знали.
"Золотое сечение" десять лет назад задумывалось как самая громкая и важная архитектурная награда, архитектурный "Оскар". Тогда в московской архитектуре строились в основном квартиры, так что "Оскар" получался какой-то короткометражный, но делалось все громко, с помпезными церемониями, речами и прессой. Теперь строят гигантские комплексы, по количеству квадратных метров это эпопеи и сериалы. Но делаются они в полной тишине.
Это означает, что рынок полностью устаканился. Архитекторы не хотят о себе заявлять, потому что некому. Каждый из них получил трех-четырех крупных заказчиков-девелоперов, больший объем заказов, чем у них есть, они переварить не в состоянии, а стало быть, в сильной общественной презентации они не заинтересованы. Даже наоборот. Потому что ведь могут похвалить, а могут и нет. Хвалить незачем: заказчики и так довольны, а ругать совсем незачем, потому что могут перестать быть довольны.
В недавно вышедшей прекрасной книге Дмитрия Хмельницкого "Зодчий Сталин" помимо прочего интересно анализируется феномен Виктора Веснина. Один из лидеров архитектуры конструктивизма, Виктор Веснин проживает весь период сталинской архитектуры, когда конструктивизм оказывается страшным ругательством, вполне комфортным образом — в роли председателя Союза архитекторов и президента Академии архитектуры, и его никто не ругает. Разоблачают всех: Константина Мельникова, Ивана Леонидова, Моисея Гинзбурга, а господин Веснин вне критики. Происходит это потому, что Веснин после 1932 года оказывается главным архитектором сталинской индустриализации. Он проектирует сотни заводов. Это полностью закрытая от посторонних глаз архитектура, государству она важна экономически. Соответственно, в сталинское время есть публичная архитектура — и там громкие конкурсы, выставки, дискуссии, а есть экономически важная — и о ней даже говорить нельзя, не то что показывать.
Сегодня у нас нет закрытой архитектуры заводов, потому что нет заводов. Но экономически важной оказалась та самая "публичная" архитектура, где теперь делают деньги. Возникает такое ощущение, что все наши архитекторы теперь решили перейти в позицию Виктора Веснина, то есть строить что-то так, чтобы об этом никто не знал, и выдавать на-гора квадратный метр. Лучше уж пусть ничего не говорят, чем критикуют. Вероятно, для симметрии нам бы следовало сейчас изобразить громкую публичную активность в сфере промархитектуры — проводить конкурсы, выставки, дискуссии в Колонном зале. При Сталине не было жилья, но о нем так много говорили, что это как-то замаскировалось. Мы можем сделать то же самое с заводами.
Проблема в том, что в условиях такой закрытости о художественной стороне дела в архитектуре говорить трудно. Андрей Боков в середине 90-х так охарактеризовал архитектуру интерьеров: "Это такой архитектурный геморрой. Сам не посмотришь и другим не покажешь". Теперь в роли архитектурного геморроя у нас выступают архитектура офисов, жилье и многофункциональные комплексы.
Как в этой ситуации можно в принципе конкурировать с западными архитекторами? Их сила — в их известности. Не то чтобы на выставке совсем не было качественной архитектуры. Там даже есть один концептуальный проект — изысканнейший прозрачный мост, который архитектор Тотан Кузембаев предлагает построить в Венеции. Есть прекрасный проект горнолыжного спуска Михаила Хазанова, впрочем уже показанный в прошлом году на фестивале "Арх-Москва". Есть офисы Николая Лызлова на Страстном бульваре и офисы Сергея Киселева на Краснопролетарской улице — каждый из них достоин отдельного разговора. Но подаются они так, что ни о какой конкурентоспособности не может быть и речи.
Нужно понимать, что "рынок устаканился" в две стороны. Не только архитекторы нашли себе заказчиков, но и состав заказчиков определился и не меняется уже почти десять лет. Появление нового инвестора в лужковской Москве практически невозможно: его скушают, а все старые уже поделены. Именно поэтому архитекторам не перед кем выставляться. Но ведь лужковская система девелопмента не вечна, рано или поздно ее все равно прорвут федеральные деньги. И тогда выяснится, что если за западными архитекторами известность, то за нашими — ничего, их имена никому ничего не говорят. Что следует за этим, прекрасно показывает нам пример Петербурга. Туда федеральные деньги пришли. Все объекты строятся по конкурсу, а к участию в конкурсе приглашаются только известные иностранцы.