Индустрия коллективных инвестиций переживает сейчас бурный рост. Однако придет время, когда традиционные "голубые фишки" не смогут приносить сегодняшней доходности, и инвесторам потребуются альтернативные инструменты. На Западе ими служат венчурные фонды и фонды прямых инвестиций. Пока, правда, они в России развиты значительно слабее классических ПИФов. Почему — попытался выяснить корреспондент "Денег" Алексей Лампси.
"Венчурная индустрия только развивается в России,— говорит замгендиректора УК 'Альянс РОСНО управление активами' Дмитрий Васютинский.— Для начала активного развития венчурного капитализма необходимо, чтобы инвестиционное сообщество увидело несколько успешных историй, убедилось, что этот бизнес работает в России". Поскольку венчурные фонды не столь давно возникли, они еще не продемонстрировали инвесторам, что их доходность компенсирует риски. И риски немалые. Так, по оценке руководителя венчурных проектов управляющей компании "Тройка Диалог" Олега Кужикова, "на Западе из десяти проектов венчурных фондов три-четыре оказываются убыточными, еще столько же являются 'зомби', то есть всего лишь самоокупаются, не принося прибыли, и только от одного до трех проектов выстреливают". Однако именно они не только окупают весь портфель инвестиций, но и приносят хорошую прибыль.
Основная цель венчурных фондов и фондов прямых инвестиций — извлечение прибыли из повышения капитализации приобретаемых компаний. Например, в фонде "Агрика продукты питания" (УК "РОЭЛ Капитал") находятся 100% акций одноименной компании. При этом компания собирается провести в 2007 году размещение не менее 17% акций. Хотя оба типа фондов работают по одной схеме, между ними есть разница. Если фонды прямых инвестиций работают с уже сложившимися экономическими субъектами, которые имеют понятный потенциал роста, то венчурные фонды вкладываются в старт-апы, из-за чего и называются "особо рисковыми". Соответственно первые ориентированы на опережающую скупку предприятий в тех отраслях, где идет реструктуризация, а вторые — на предприятия, использующие прорывные технологии. Эти различия отражены также и в законодательных требованиях к активам фондов. Так, согласно "Положению о составе и структуре активов акционерных инвестиционных фондов и активов паевых инвестиционных фондов", в составе активов фондов прямых инвестиций "количество обыкновенных акций акционерного общества, не включенных в котировальные списки фондовых бирж, должно составлять более 50% размещенных акций этого акционерного общества". Фондам венчурных инвестиций предписывается в течение пяти лет довести численность акций, не входящих в котировальные листы, до 50% вложений, а количество акций, включенных в котировальные листы, не должно превышать 25%.
"Любая отрасль, которая развивается и где происходит укрупнение или реструктуризация, интересна для фондов прямых инвестиций,— говорит начальник управления корпоративных отношений УК 'Менеджмент Центр' Олег Соломенцев.— В нашем случае это недвижимость, включая землю, химия, нефтехимия, ритейл". По словам вице-президента группы "СМ-Холдинг" Андрея Иванова, основными объектами вложений двух венчурных фондов управляющей компании "СМ-Профит" также служат ритейловые сети. В частности, в фонд "СМ.Профит — Формула" входят 100-процентные пакеты акций красноярских компаний "Формула Холдинг" и "Винотека", занимающихся дистрибуцией алкогольных напитков. В фонд "СМ.Профит — Агромаркет" предполагается внести доли компаний, занимающихся распространением непродовольственных товаров сельхозназначения. "Наш фонд прямых инвестиций называется 'Страховые компании', и, соответственно, объектом вложения служат два небольших страховщика (Русская страховая компания и 'Русстрахстандарт'.—'Деньги'),— говорит гендиректор компании 'Агана' Иван Гелюта.— Так как прогнозы развития страхового рынка благоприятные, в особенности в связи с интересом к нему крупных мировых компаний, мы рассчитываем выйти из этих сделок приблизительно через три года".
По его словам, в России инвесторов сложно убедить инвестировать в венчурные фонды и фонды прямых инвестиций с горизонтом более трех лет, так как "это воспринимается как необоснованное повышение рисков". Очевидно, что далеко не все проекты, в особенности венчурного инвестирования, возможно уложить в столь короткий срок. Например, УК "Мономах" развивает несколько небольших венчурных проектов объемом до $10 млн. В состав активов управляемых ею венчурных фондов "Фармакологический центр" и "Академия" включены 100% акций ЗАО "Сибфармакон", занимающегося разработкой субстанции антиретровирусного препарата для лечения ВИЧ-инфицированных больных. Таким образом, горизонт инвестирования служит одним из ограничителей развития этого бизнеса в России.
Однако далеко не единственным. Если взглянуть на число фондов альтернативных инвестиций в России, то видно, что рынок проектного финансирования находится в самом начале развития. Всего в России действует 8 фондов прямых инвестиций и 33 венчурных фонда. При этом довольно внушительный объем чистых активов выглядит обманчивым. На начало года суммарные чистые активы этих фондов оцениваются в 78 млрд руб. (10 млрд в венчурных фондах и 68 млрд в фондах прямых инвестиций). Но львиная доля этих активов (на сумму более 63 млрд руб.) приходится на один фонд — "Стратегические инвестиции" (УК "Менеджмент центр"). Основной его актив — 100% акций ИФД "Капиталъ", которому принадлежат пакеты акций в структурах бывшего инвестиционного блока ЛУКОЙЛа — пенсионных фондов, страховой компании, инвестиционных компаний, банка "Петрокоммерц". Вообще вложения в родственные структуры для фондов прямых инвестиций не редкость. "Многие воспринимают фонды прямых инвестиций исключительно как удобный механизм реструктуризации собственных активов",— отмечает Иван Гелюта. Страховые компании, находящиеся в фонде под управлением УК "Агана", также являются ее родственными структурами. А, например, в венчурном фонде "Развитие 1" (под управлением компании "РН-Траст", аффилированной с "Роснефтью") находится 81,5% акций компании "Роснефть-Финанс", также аффилированной с "Роснефтью" структуры.
Большинство участников рынка называют главной причиной непопулярности данных продуктов неподготовленность инвесторов, которые предпочитают получать дивиденды с быстро растущего фондового рынка и рынка недвижимости. "Сейчас в России катастрофическая нехватка кадров как со стороны инвесторов, так и со стороны инвестиционных компаний,— отмечает Олег Кужиков.— Никто не хочет заниматься тяжелой, грязной и неблагодарной работой по построению бизнеса старт-апов. Кроме того, существующая структура фондового рынка и рынка недвижимости дополнительно осложняет привлечение инвесторов в венчурные проекты". По его мнению, еще одним препятствием служит "почти полное отсутствие венчурного капитала и плохое понимание инноваторами требований рынка".
По мнению Ивана Гелюты, ситуация осложняется и существующими требованиями к структуре активов закрытых паевых фондов прямых инвестиций — фонды могут приобретать исключительно контрольные пакеты акций. "Это сильно сужает как круг инвесторов, так и круг объектов для инвестирования,— считает глава УК 'Агана'.— Одной из причин, помимо налоговой оптимизации, которая делает более привлекательными прямые инвестиции из офшорных фондов,— отсутствие такого ограничения". В частности, это также ограничивает возможности розничной продажи этого продукта. "Не всегда реально за три месяца, время формирования фонда, собрать с рынка деньги на покупку блокирующего пакета даже не самой крупной компании",— отмечает господин Гелюта. С ним согласен Андрей Иванов. "Проектов, которые можно было бы предложить инвесторам, сейчас не так много,— говорит он.— Поэтому фонды прямых инвестиций на данный момент не для широкого круга инвесторов, это исключительно индивидуальные фонды, основанные на адресной работе с клиентами".
Одним из факторов, которые могут помочь стимулировать развитие венчурного инвестирования в России, может стать желание институциональных инвесторов диверсифицировать свой портфель вложениями, не связанными или минимально коррелирующими с фондовым рынком. "В США и Великобритании основные клиенты венчурных фондов — пенсионные фонды. Конечно, это консервативные инвесторы, однако их объемы таковы, что 4-5% лимита, отпущенных на венчурные фонды, вполне хватает,— говорит Дмитрий Васютинский.— Соответственно, когда в России институциональные инвесторы достигнут таких же объемов и будут сняты законодательные ограничения на инвестирование в венчурные проекты, произойдет резкий скачок этой отрасли".
Учитывая, что развитие венчурного капитализма напрямую связано с внедрением инновационных технологий, а последнее особенно важно, если Россия собирается создавать несырьевую экономику, к делу популяризации этого продукта приступил самый сильный инвестор в России — государство. Весной 2006 года Минэкономразвития и администрации ряда российских регионов провели конкурс среди управляющих компаний на создание пяти закрытых паевых фондов особо рисковых (венчурных) инвестиций. Фонды были сформированы на принципах частно-государственного партнерства. Половину денег дало государство, другую половину управляющие привлекли с рынка. Всего в фонды, которые будут инвестировать в малые предприятия научно-технической сферы, было вложено 2,02 млрд руб.: в фонды Москвы и Казани по 800 млн руб., Перми — 200 млн руб., Томска и Красноярска — по 120 млн руб. По мнению Дмитрия Васютинского, участие государства в развитии венчурных инвестиций чрезвычайно важно, так как "создает те гарантии, которых на данный момент не хватает как инвесторам, так и самим инновационным предприятиям".
"Наши венчурные фонды стремятся отбирать для инвестиций проекты в тех отраслях, где научно-технические разработки не просто будут коммерчески успешными, но в которых российские ученые могут занять лидирующие позиции, то есть их продукты будут конкурентоспособны во всем мире,— отмечает Дмитрий Васютинский.— Это прежде всего биотехнологии, фармацевтика, производство медицинского оборудования, новые материалы, информационные технологии, альтернативная энергетика, оптоэлектроника". "Фонд в Татарстане ориентирован прежде всего на нефтехимию, стратегическую отрасль для региона,— говорит Олег Кужиков.— Но мы также инвестируем в нанотехнологии, альтернативную энергетику, программное обеспечение, экологические программы".
Управляющие уверены, что у венчурных фондов в России все же есть будущее. "Фондовый рынок и недвижимость не всегда будут приносить такие высокие доходы, как сейчас,— считает Олег Соломенцев.— Соответственно фонды проектного финансирования будут востребованы, так как при стабилизации названных рынков только они смогут приносить существенную прибыль". "Мы идем сейчас проторенной дорогой, по которой уже прошли США, Великобритания, Индия, Израиль и многие другие страны,— отмечает Олег Кужиков.— Здесь главное — время и несколько успешных проектов, чтобы успокоить инвесторов".