За глухим затвором

Огнестрельное оружие стало предметом коллекционирования практически сразу после того, как появилось, в том числе и в России. Однако последние 90 лет это достойное во всех отношениях хобби ограничивается в нашей стране чрезвычайно строгими рамками закона. И лишь два-три года назад коллекционирование раритетного оружия стало приобретать черты массовости. Связано это с появлением рынка так называемых дезактивированных образцов, то есть оружия, которое уже никогда не выстрелит.

Красноармейцу Сухову — комбриг М. Н. Ковун

Есть такой анекдот советских времен. На зарубежном конкурсе скрипачей из двух представителей СССР один занял первое, другой последнее место. Лауреат получил в подарок скрипку работы Страдивари и всю ночь восторгался инструментом, чем раздражал товарища по гостиничному номеру — скрипача-неудачника. "Скрипка как скрипка, ничего особенного",— ворчал тот. "Да вы поймите, для меня этот инструмент то же самое, что для вас пистолет товарища Дзержинского!"

Скрипач прав. Наряду с коллекционированием марок, монет и десятков других музейных предметов, представляющих историческую ценность, неизменной популярностью пользуется собирательство интересного оружия всех эпох и народов. По оценке специалистов, количество любителей огнестрельных раритетов по численности не уступает, например, когорте филателистов — десятки тысяч увлеченных. Это без учета не любящих публичность нелегальных коллекционеров вроде черных копателей или хранителей работоспособного оружия времен последних двух мировых войн.

Как и любое коллекционирование, процесс затягивает не на шутку. Первоначальное желание иметь образец "нагана", "маузера" или еще какую-нибудь машинку, десятилетиями не сходящую с экранов в руках товарищей Чапаева, Сухова или Жеглова, постепенно трансформируется в осмысленный выбор наиболее редких экспонатов. Естественный отбор железа плавно превращает увлечение в страсть. Коллекционера, например, уже не устраивает "мосинка" со стволом в пикратах (участках выеденного коррозией металла), тем более произведенная в советское время. Ему подавай трехлинейку дореволюционного образца, да такую, чтобы клейма читались отчетливо, а дерево и железо выглядели как новенькие.

Страсть эта здорова и небесполезна как минимум по двум причинам. Во-первых, коллекционер оружия уже по определению очень ответственный человек: покупать, хранить и показывать свои сокровища необходимо осторожно, корректно соблюдая правовые нормы и отнюдь не гипотетическую возможность того, что на коллекцию покусятся неправильные люди. Ну и плюс постоянные и неожиданные визиты из МВД. Например, попросивший не называть его имени коллекционер, проживающий в Санкт-Петербурге, аккурат на Московском проспекте, что связывает центр с аэропортом, рассказал, что регулярно переживает ночные, а также утренние, вечерние и всесезонные милицейские облавы четко по графику посещения Питера российским президентом. Впрочем, коллекционер привык.

Во-вторых, собирательство раритетного оружия обогащает человека историческими познаниями. Коллекционеры могут часами рассказывать об уникальном автоматическом бельгийском "браунинге" образца 1935 года с магазином под 13 патронов, выпускавшемся в ограниченном количестве для офицеров европейских армий, а с 1940 года — исключительно для элиты вермахта. Или о лицензионном "парабеллуме" P-08 начала прошлого века, производившемся в том числе и в России (конкретно в Туле) и предназначавшемся для командирского состава флота (в отличие от пехотных офицеров, которые были вооружены "наганами"). Любителям цифр будет любопытно, что в 1913 году Р-08 с российскими гербами на казеннике можно было приобрести (разумеется, после получения одобрения полиции) по заказу за 42 царских рубля. Сегодня эти уникальные "парабеллумы" стоят $2-3 тыс. По курсу вроде бы сопоставимые цены. Однако если до революции оружие стреляло, то сегодня оно злонамеренно (а скорее благонамеренно) сломано.

Дезактивированный трафик

Нынче в России в отличие от Запада спрос на огнестрельное оружие первой половины прошлого века заметно превышает предложение. Казалось бы, нонсенс: страна, победившая победителя всей Европы — немецко-фашистскую армию — и завладевшая арсеналом поверженного врага, отказывает собственным гражданам в удовольствии собирать наиболее интересные экземпляры стрелкового оружия. На складах в законсервированном виде таких и поныне хранится сотни тысяч единиц. Речь не идет о том, чтобы распродать содержимое хранилищ населению по сходной цене. Перед поступлением на рынок раритетное оружие подвергается процессу так называемой дезактивации, то есть приводится в абсолютно неработоспособное состояние (на сленге коллекционеров такие стволы именуются "деками"). Выводятся из строя огнестрелы, например, путем высверливания ствола с последующим запрессовыванием в него металлической шпильки или заклинивания бойка в затворе или порчей "зеркала" затвора путем спиливания под углом 45°.

Откуда же берутся "деки" в России? В основном не из самой России. Пустить под распродажу склады с неликвидными советскими огнестрелами с последующей переделкой под "деки" решились разве что в Ижевске. А в основном запасы невостребованного трофейного и отечественного оружия до конца советской эпохи уходили в армии "проблемных" стран (красноречив кадр из иракского телерепортажа: натовский солдат бежит с ППШ времен второй мировой войны, а за спиной штатная M-16). За границей поступили более прагматично. Даже на Украине дезактивация огнестрельного оружия старше 50 лет с последующей распродажей обретает формы вполне легитимного бизнеса, что приносит, наверное, немалый доход. Однако встреча с двумя злыми таможенниками по ту и другую сторону российско-украинской границы отпугивает перекупщиков. Посему центром оружейного трафика на сегодняшний день является Санкт-Петербург.

Именно сюда через Финляндию поступает основная масса самого необычного дезактивированного оружия — из той же Финляндии, Германии и даже из Великобритании. Именно отсюда оно расползается в глубь страны, но стоит уже не по-украински (фински, немецки, английски) дорого — примерно на 50-100% выше закупочной цены. Алгоритмом приобретения и транспортировки "деков" поделился с корреспондентом "Денег" один из питерских дилеров, пожелавший остаться неизвестным (по причинам, о которых ниже): "Не подумайте, что я черный копатель, продавец боевых стволов или другая особа, по роду деятельности подпадающая под статью УК. У меня все законно, но — как бы это помягче — законспирировано. Ответственно заявляю: большинство дезактивированного оружия ввозится в Россию нелегально. Легализуется оно уже здесь. И не потому, что ввоз 'деков' противоречит российскому законодательству. Просто при знакомстве с законодательством двоится в глазах. За границей я официально покупаю партию русских, советских, немецких, бельгийских, американских пистолетов, винтовок, пулеметов (средняя партия — 15-20 штук). Все оружие, естественно, дезактивированное, о чем имеются соответствующие документы, в том числе и о принадлежности огнестрелов к категории исторически ценных. Провез бы и больше, но спрятать в микроавтобусе полтонны железа нереально".

А прячет на российской границе наш собеседник свой груз неспроста. Дело в том, что все импортные документы не то чтобы не годятся, а просто в глазах таможни подозрительны. Так, чтобы доказать юридическую чистоту образцов, необходимо получить подтверждение эксперта-криминалиста из органов МВД (в подозрительных случаях — из ФСБ), а также справку от представителя Министерства культуры, подтверждающую факт принадлежности оружия к разряду раритетов (если оружию более ста лет).

Официально задекларированный груз, по словам информатора, соберет на таможне столько мзды, что любая перепродажа на территории России никогда не окупится. На вопрос "А если попадешься?" дилер рассказал опять же анекдотичный случай. Как-то вез он открыто скорострельный гранатомет АГС-17 "Пламя" из России в Европу (по предварительному заказу от тамошнего коллекционера, цена экспоната — около $3 тыс.). На границе его задержали и объявили, что он, мол, попал по полной. Девять часов через решетку "обезьянника" перевозчик доказывал, что оружие обеспечено всеми сопроводиловками, официально куплено в магазине города Ижевска, а главное — никогда не сможет выстрелить по причине спиленного патронника и отсутствия затвора. Для разрешения ситуации из Выборга (40 км до финской границы) был вызван целый полковник ФСБ. Он, злой и невыспавшийся, в пять утра разрулил ситуацию, приказав извиниться перед водителем. Извинились сквозь зубы, но пообещали поймать на чем-нибудь в следующий раз.

По словам нашего "контрабандиста", в Санкт-Петербурге не более двух десятков лиц, целенаправленно занимающихся трафиком дезактивированного оружия. Бизнес приносит прибыль примерно $200-300 с вложенной $1000. "Выгоднее водкой торговать",— сетует собеседник. Но, видимо, дает знать о себе та самая страсть, которая совмещает жизненные интересы с интересами коммерческими.

Шпильки в стволах и столах

Парадокс в том, что заграничные справки на дезактивированное оружие на таможне не принимаются (хотя бы потому, что составлены на иностранном языке), но в России — в случае даже нелегального провоза — стволы успешно легализуются. По словам одного из высокопоставленных чиновников таможни, все пункты customs в пределах Подмосковья более или менее укомплектованы экспертами Министерства культуры и хотя бы одним штатным таможенником, способным разобраться в оружии. В задачу первого входит определение исторической ценности оружия (если стволу более ста лет, он даже не подлежит дезактивации, за исключением образцов, способных стрелять патронами, которые по сей день в употреблении: тот же "наган", некоторые "браунинги", "вальтеры" и т. д.). Второй эксперт должен определить качество дезактивации (надежность взлома затвора, наличие шпильки в стволе и т. п.). На пограничных таможенных постах такие спецы зачастую отсутствуют, и все отдается в буквальном смысле на откуп таможеннику и сопровождающим его милиционерским лицам. По слухам, бывает, что особо понравившийся какому-нибудь должностному лицу экземпляр изымается и впоследствии поступает в его личное пользование. Так или иначе, чаще всего вопрос, разрешить или не разрешить, решается субъективно.

Как выяснилось, особую нелюбовь к любителям огнестрельной старины питают органы МВД Санкт-Петербурга. Специальный прессинг с недавних пор испытывает сеть магазинов "Солдат удачи". Один из менеджеров компании (естественно, пожелавший остаться неизвестным) поведал ну просто детективную историю. На реализацию было принято несколько единиц "маузеров" K-96, самая старая модель — выпуска аж 1896 года. Поскольку оружию более ста лет, оно подпадает под категорию исторически ценных и не подлежит дезактивации. Тем более что патрон под "маузер" необычный — калибра 7,63 мм. Эти факты были официально зафиксированы экспертами одного из ведущих музеев с выдачей соответствующего заключения, которое, в свою очередь, успешно прошло регистрацию в Росохранкультуре.

Однако милиция провела собственную экспертизу, отстреляв "маузеры" нештатными патронами калибра 7,62 мм и охарактеризовав оружие как боевое. Вся партия была изъята, и дело запахло судом. Один из менеджеров "Солдата удачи" высказался так: "Если уж кого судить, то не нас, а работников Минкульта. Или органы МВД в лице специалистов экспертно-криминалистического центра (ЭКЦ). Или законодательство в целом, которое допускает такие вопиющие разночтения".

Но вернемся к дезактивированному оружию. Очередная партия контрабандных "деков", не без приключений добравшаяся из Санкт-Петербурга до Москвы, сбывается в специализированные салоны, которые начинают с того, что немедленно легализуют стволы. Впрочем, немедленно — сильно сказано. По словам одного из участников процесса, чей хлеб — оформление необходимых бумаг, сданное на экспертизу в ЭКЦ оружие может лежать там до трех недель, а может и вовсе не быть принятым под любым предлогом (например, работаем только с юридическими лицами). Посему основными условиями успешного прохождения криминалистической экспертизы "деков" являются личные знакомства, а также цена вопроса: $150-200 за пистолет, винтовку или автомат, $250-300 за пулемет (таскать, дескать, по этажам тяжело). Расценки, разумеется, неофициальные. Зато после получения справки из ЭКЦ можно выбросить все заграничные документы и смело выставлять дезактивированные модели на продажу.

Пройдемте в закрома

Выбирать в московских салонах есть из чего. Директор военно-исторической галереи "Военная мысль" Владислав Середа с удовольствием провел небольшую экскурсию по экспонатам павильона, больше похожего на военно-исторический музей. Вот, например, легендарная винтовка Мосина выпуска 1893 года, то есть того года, когда это стрелковое оружие впервые появилось в регулярных войсках. Стоимость — $1,7-1,8 тыс. (с трехгранным штыком, запрещенным международной конвенцией еще в 1927 году по причине негуманности: раны от штыка долго не заживали, образовывая в теле гнойные свищи; впрочем, СССР конвенцию не подписал). А вот легендарный "наган" еще царского производства с хорошо читаемым клеймом — за $1,2 тыс. (советский аналог стоит $600-700), а также не менее легендарный пулемет "Максим", увековечивший имя конструктора Хайрема Стивенса Максима, причем не только в русском исполнении (под патрон 7,62 мм), но и в английском ("виккерс" калибра 7,7 мм), а также в немецком 7,92-миллиметровом варианте. Кстати, именно этот патрон использовался в самых скорострельных и узнаваемых по кинофильмам ручных пулеметах вермахта серии MG (Maschinengewehr, пулемет то есть). "Дека" образца второй половины 1930-х годов сегодня стоит $4-5 тыс. Как уверяет господин Середа, если данной модели нет в продаже, ее можно заказать — или напрямую, или через интернет-сайт галереи.

Весьма редок в коллекциях собирателей оружия карабин G 33/40, которым до 1942 года укомплектовывались подразделения германских егерских и десантных войск. В Москве такой можно купить разве что за $4 тыс. Примерно столько же стоит дезактивированный пистолет-пулемет "штейер" австрийского производства с боковым магазином. Его использовали в основном полицейские части Третьего рейха. А вот финский ПП "Суоми" образца 1943 года хоть и необычен, зато дешев — всего $1,5-1,8 тыс. в зависимости от того, круглый или рожковый магазин. Кроме того, Финляндия не успела расстрелять за остаток войны весь арсенал и охотно дезактивирует склады.

Уникален также немецкий "шмайссер" образца 1928 года с боковым магазином. Этой маркой ошибочно почему-то называют самый кинопопулярный пистолет-пулемет (Maschinenpistole) времен нашей Великой Отечественной войны MP-38 (MP-40) — действительно неплохая разработка, но уступавшая нашему ППШ (тоже продается в виде "деков") и в прицельности, и в скорострельности (разве что пуля тяжелее). Вообще, прицениваясь к немецкому оружию, узнаешь немало любопытного. Например, в 1943 году немцы запустили в конвейерное производство принципиально новое автоматическое оружие Sturmgewehr — штурмовой автомат MP-43. Именно в нем был впервые применен принцип частичного отвода пороховых газов из ствола к механизмам перезаряжания. С виду ну просто "Калашников". Недаром в начале 1990-х в нашей стране были попытки обвинить Михаила Тимофеевича в плагиате. Однако уже при неполной разборке оружия убеждаешься, что, кроме внешнего сходства да принципа действия системы перезаряжания, общего почти ничего не осталось (ну, может быть, оригинальный промежуточный патрон — что-то среднее по размерам между пистолетным и винтовочным). Сама сборка-разборка MP-43 довольно обременительна по сравнению с АК-47. Принципиально другой затвор, расположение механизмов... Словом, "Калашников", бесспорно, уникален уже на протяжении 50 лет. Тем не менее MP-43 давно стал историей, которая дорожает с каждым годом. Сегодня Sturmgewehr, пример последнего усилия фашистов создать прорыв в стрелковом вооружении, оценивается в $4,5-5 тыс. Дезактивированный, он уже никогда не выстрелит, зато украсит любую оружейную коллекцию.

СЕРГЕЙ ГОЛУБЦОВ