премьера кино
Режиссер Дарен Аронофски, запомнившийся безысходной наркоманской драмой "Реквием по мечте", в новом фильме "Фонтан" попытался разглядеть проблески надежды в безрадостной картине мироздания. Его психоделический фильм-сказка о бессмертной любви оставил ЛИДИЮ Ъ-МАСЛОВУ в приятной уверенности, что "древо жизни" будет зеленеть вечно.
В принципе "Фонтан" тоже в своем роде реквием: если соскрести с него жирный культурный слой, состоящий из библейских цитат, суеверий индейцев майя, экскурсов в историю и прочих сведений научно-популярного характера, то обнаружится рассказ о том, как одна красавица (Рейчел Уайз) умирала от рака, а ее муж-хирург (Хью Джекмен) отчаянно упорствовал в своей надежде, что от смерти можно найти лекарство, как и от любой другой болезни. Но там, где автор попроще забабахал бы смехотворно фальшивую мелодраму, художественно озабоченный режиссер Аронофски возводит грандиозные декорации и ставит своих героев в уровень как минимум с Адамом и Евой, так что насмехаться над ними вроде как бы и непочтительно.
Сначала для разминки Дарен Аронофски устраивает небольшую костюмированную сценку, наряжая свою онкологическую героиню вполне цветущей испанской королевой Изабеллой, которая дарит колечко конкистадору (тот же Джекмен) и отправляет его на поиски древа жизни, обещая при благоприятном исходе поисков стать его Евой и жить с ним вечно. Вдохновленный рыцарь сломя голову бросается в какую-то битву с боевым кличем: "Я не умру, ни здесь, ни сейчас, никогда". На этой оптимистической ноте историческая зарисовка временно приостанавливается и сменяется картинкой, которая на неподготовленного зрителя, не знающего заранее, что действие "Фонтана" происходит в разных временах, может произвести впечатление, будто начался другой фильм, и довольно подозрительный. В нем опять же снимается Хью Джекмен, только лысый и в позе лотоса,— его персонаж пытается успокоить толстое ветвистое дерево, обращаясь непосредственно к стволу: "Я не дам тебе умереть". Дерево отвечает дружелюбным шевелением каких-то произрастающих на нем то ли ворсинок, то ли волосков, которые доверчиво тянутся к ладошкам героя: видно, растение чуткое, отзывчивое и что-то даже соображает. Уговорив дерево потерпеть еще немного, мужчина подбирает с земли то ли кусочки коры, то ли еще какие-то отходы древесной жизнедеятельности и отправляет их в рот.
К счастью, эта эзотерика тоже оперативно заканчивается и дальше становится немного полегче — с операцией над самцом обезьяны, на котором не желающий безвременно овдоветь хирург тестирует противораковые средства (добытые опять же из каких-то особых деревьев), все более или менее понятно, как и с обреченной страдалицей-женой в трогательной белой шапочке. Жена на героические потуги мужа спасти ее не очень-то рассчитывает и начинает потихоньку излагать свою последнюю волю. А она не лишена причудливости: умирающая мало того, что предлагает безутешному супругу прочесть ее неоконченную рукопись под названием "Фонтан", которая начинается словами "Испания охвачена огнем", но еще и дописать чернилами концовочку. Эта последняя просьба, возможно, не самая обычная, зато благодаря ей к сюжету пристегивается вся эта темпераментная испанщина, с Великим инквизитором, беснующимся в пыточном подвале и скрежещущим зубами на погрязшую в грехе королеву Изабеллу. Ознакомившись с творением своей угасающей спутницы жизни, герой Джекмена начинает с энтузиазмом макать пером то в чернила, то в собственную кровь и, судя по некоторым последующим картинкам, дает волю фантазии и присочиняет весьма размашистый финал. В нем конкистадор добирается до дерева жизни, растущего "на месте пупа земли", всаживает в него поглубже кинжал и начинает горстями хлебать живительные соки, напоминающие по консистенции сметану, а нахлебавшись вдоволь, переживает довольно неожиданные трансформации. Снято все это весьма торжественно, и хотя изрядного элемента анекдотичности у происходящего не отнять, в целом зрелище вселяет благоговение перед всепобеждающей и сокрушительной растительной мощью природы. Она с царственным равнодушием поглощает и переваривает бренные человеческие останки, в буквальном смысле прорастая сквозь них то цветочками, то травкой, а если повезет, то и хорошим, солидным деревом, которое Дарену Аронофски недаром видится самой совершенным и мудрым символом бессмертия.