выставка современное искусство
Галерея "Триумф", прославившаяся тем, что привезла в Москву едва ли не главную международную звезду contemporary art Дэмиэна Хирста, не пренебрегает и отечественными авторами — здесь открылась выставка Александра Якута "Мертвый сезон". Рассказывает ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Господин Якут известен любителям искусства скорее в качестве галериста, нежели художника. Еще в 1990 году он вместе с Айдан Салаховой и Евгением Миттой открыл Первую галерею современного искусства в Москве, а позднее основал свою собственную галерею, которая после долгих лет призрачного существования материализовалась в эффектном помещении газгольдера около Курского вокзала.
Якут-художник запомнился прежде всего инсталляцией "Спящая красавица", в которой был использован настоящий реанимационный лимузин Леонида Брежнева. Но на выставке в "Триумфе" он представлен раскрашенными фотографиями и живописью. Выставка делится на три части. Первая посвящена сталинскому санаторию имени Орджоникидзе в Сочи. На фоне его колоннад резвятся теннисистки в белых штанах, а на балюстрадах возвышаются помпезные букеты. Источником вдохновения для второй части стало путешествие по Самарканду и Бухаре: как и подобает путешественнику, автор запечатлел купола под звездным небом, глинобитные дома, осликов и груды арбузов, освещенные разноцветными лампочками. И, наконец, третий раздел посвящен некоей "барышне-крестьянке", появляющейся за стеклами правительственного "ЗИЛа", напоминающего тот самый "брежневмобиль", а затем позирующей в платочке на фоне подмосковных заборов и деревянных домов, которые хочется назвать не столько избами, сколько дачами.
Все эти работы могли бы показаться вполне безобидно-декоративными, если не быть знакомым с нынешней идеологией Александра Якута. Словно бы подхватив знамя покойного основателя петербургского неоакадемизма Тимура Новикова, господин Якут говорит о служении красоте без кавычек, об утраченном большом стиле и о стане тех, кто "готов отстаивать свой выбор в пользу высокого и изящного в искусстве с оружием в недрожащих руках". Что до красоты якутовских полотен и снимков, то ее нет нужды защищать с оружием: именно такое, судя по всему, и считает красивым широкая публика. Особенно удачна восточная серия с черными звездными небесами и глухой яркостью висящих на улице узорных тканей. Вспоминается сразу вся классика киноориентализма: и "Расколотое небо" Бертолуччи, и Марокко хичкоковского "Человека, который слишком много знал". Иначе говоря, работы господина Якута выдержаны в классическом колониальном стиле, в который отлично рифмуются белые штаны, колоннады и перезрелые букеты на фоне утомленного солнца из сочинской серии. Эта самая отчетливая имперскость и колониальность и является главной провокацией проекта господина Якута, тем более что отчетливый крен в патриотизм самого правого толка, который демонстрирует художник и галерист, не оставляет никакой надежды на политкорректную интерпретацию невинных на первый взгляд картинок. Впрочем, не менее колониально на выставке выглядит и серия с ряженой "поселянкой" из черного "ЗИЛа". Господину Якуту, возможно, и мечтается донести до зрителя всю почетность и тяжесть бремени белого человека в белых штанах, насаждающего ценности подлинной красоты и культуры. Но в итоге даже у себя дома он видит только то, что подходит для обложки глянцевого путеводителя.