размышляет Ольга Михайловская
В одном из давних интервью Доменико Дольче и Стефано Габбана на вопрос, кого они считают иконой стиля, ответили: "Королеву Елизавету. Нам так нравятся ее розовенькие и желтенькие платья!" В фильме "Королева" героиня Хелен Миррен ни в желтых, ни в розовых платьях не появляется, потому что ситуация к подобному не располагает. В стране траур, и королева вынуждена носить черное, коричневое, синее. Но это не мешает фильму быть блестящей иллюстрацией королевского стиля. Конфликт имперских символов и новой жизни, которую олицетворяет в фильме погибшая принцесса Диана, аристократизма и медиапродукции, традиции и нетрадиционных ориентаций и методов читается в каждом кадре. Вот благородные шоколадно-вишневые интерьеры Букингемского дворца, а вот светленькие заваленные детскими игрушками комнаты только что избранного премьера Тони Блэра. Вот королева в лаконичном платье цвета лаванды встречается с женой этого самого премьер-министра, которая не знает, как повернуться, в своем нелепом свекольном костюме с непропорционально длинным жакетом. Вот они сидят напротив друг друга, и камера наезжает на сложенные крестиком ноги королевы и вроде бы точно так же сложенные ноги жены премьера. И сразу видно: первую правильно сидеть научили еще в детстве, вторую — на недавнем тренинге. У королевы волосы уложены рукой, привыкшей совершать одни и те же движения десятилетиями, у жены премьера — рукой подружки из соседнего салона с претензией на модность. Но вообще-то премьерша в фильме — не модный персонаж. Королевское с ней противостояние — противостояние стиля и его отсутствия.
За оппозицию моды стилю в фильме отвечает принцесса Диана — уже не лично, а газетными фотографиями и телевизионными репортажами. Вот ее лицо крупным планом на телеэкране — чрезмерно-черно подведенные глаза, избыточно тщательная прическа и выспренный текст: "Я не хочу быть королевой этой страны, я хочу быть королевой людских сердец". Именно так должна говорить женщина, выходившая замуж в платье, похожем на свадебный торт — точно по моде того времени.
Для королевы моды нет, у нее стиль. Платьица — розовые и желтые, потому что женщине положено носить нежные пастельные тона. И шляпки в цвет, и непременную брошь сбоку, и нитку жемчуга на шее, и крошечные жемчужинки в ушах. Для прогулок — непромокаемая куртка цвета зеленого мха, сапоги, косынка, повязанная под подбородком. Не нами придумано, не нам менять. И дело не только в том, что королеве не положено ничего менять — она символ постоянства и незыблемости. Еще важнее, что она абсолютно естественна и прекрасна в этих своих нарядах. Она, единственная в фильме, не хочет казаться кем-то, кем не является на самом деле.
Диана в своем желании стать не тем, кем была, добилась только того, что на ее похоронах оказался, как сообщает распорядитель, "несколько непривычный для Вестминстерского аббатства контингент — актеры, дизайнеры, знаменитости". "Celebrities?" — повторяет королева недоступное ее пониманию слово. В ее жизни нет места этим медиареалиям. Однако ее образ, словно застывший в последние пятьдесят лет, сегодня куда более популярен, чем образ ее невестки принцессы Дианы, гнавшейся за модными переменами. Так что Дольче с Габбаной были правы — если уж говорить о каких-то иконах стиля, то королева Елизавета запросто может претендовать на эту роль. Особенно в исполнении Хелен Миррен.