Катя Михайлова лежит на кушетке в кабинете УЗИ томского НИИ кардиологии. Абсолютно покорное лицо, никаких эмоций. Кате так легче, потому что она в свои 15 лет попадает в эту больницу каждые три месяца и каждый раз остается там на все больший и больший срок. Томские кардиологи просто поддерживают в Кате жизнь, но вылечить ее они не могут. Вылечить ее сердце не может никто — ни здесь, в Томске, ни в Москве, нигде. Кате нужно другое сердце. Нужна пересадка, которую берутся сделать только в Италии. Если без пересадки, то врачи какое-то время еще смогут помогать Кате. Но недолго. Таких, как Катя, во всей России человек 16-17. Диагноз — рестриктивная кардиомиопатия. Недостаточность кровообращения. Сердце у девочки больше обычного. Из-за этого оно вяло и плохо работает. У 15-летней Кати уже очень уставшее сердце. Есть такой медицинский показатель — минутный объем кровообращения. У здорового человека Катиного возраста он составляет в среднем 2,8 л. У Кати вдвое меньше.
Она просыпается. Встает, гуляет. Точнее, медленно и недолго ходит по больничному двору или по коридору. И устает уже от этого. Сердце болит, грудная клетка ноет. После получасовой прогулки Катя ложится, чувствуя себя разбитой и совершенно вымотанной.
Лежа в палате, Катя рисует. У нее хорошо получается. Темы Катя выбирает абсолютно произвольно. По настроению, как она говорит. А настроением может быть и пейзаж за больничным окном, и море, над которым всходит солнце: в прошлом году Катя с мамой Маргаритой ездили в Анапу. Если можно про пейзаж сказать, что он — добрый, то вот это ровно тот случай.
— Первый раз море видела? — спрашиваю. — И как?
Катя отвечает не сразу. Улыбается.
— Море огромное,— говорит она.— И мне кажется, оно доброе, даже когда шторм.
— Ты во всем только добро видишь?
Катя пожимает плечами. Но улыбка с ее лица не сходит.
Мама Рита говорит, что Катю обожают все друзья, подруги, старшая сестра Лиза и русский спаниель Пират. Мама думает, что это потому, что у Кати хороший знак зодиака, Весы. Она открытая, миролюбивая, оптимистичная. Последние лет шесть, которые вообще-то более точно характеризуются словом "кошмар", сделали ее разве что немного задумчивой. Наверное, дело не только в знаке зодиака.
Всерьез все началось, когда Кате было девять лет. Она и раньше жаловалась, что грудная клетка болит. Но тогда все как-то быстро стало очень серьезно. Боли резко усилились. Она задыхалась, поднимаясь по лестнице. Начала часто и сильно простужаться. А однажды закашлялась так сильно, что изо рта пошла кровь. В туберкулезном диспансере сказали, что с легкими у Кати все в порядке. Сказали, что проблемы с сердцем. В томском НИИ кардиологии диагноз поставили сразу. И развели руками: операции по пересадке сердца в России делать не умеют. Все, что смогли врачи: в 2003 году в Катино сердце был имплантирован кардиостимулятор, чтобы хоть как-то поддерживать скорость кровообращения. Поддерживать жизнь. Сейчас врачи не скрывают, что могут только помогать Кате чувствовать себя "более или менее неплохо". А ей все хуже. Еще два года назад она просто ходила в кардиоцентр на обследования. А в последний год ее каждые три месяца госпитализируют. Нужна пересадка.
Ее берутся сделать в клинике итальянского города Бергамо. Вероятность успеха в этой клинике после такой операции 90%. Это лучший показатель среди остальных европейских больниц. Но операция и сопутствующие обследования стоят €46 тыс. Таких денег семья Михайловых просто никогда не видела. Мама Рита едва расплатилась с долгами за кардиостимулятор. Но та операция была в десять раз дешевле. Рита — обычный служащий. Двух дочерей растит одна: их отец умер еще в 1995 году. Не так давно семье Михайловых пришлось переехать из общежития в съемную квартиру — только потому, что сырой воздух общежития стал губительным для Кати.
— Ты не боишься этой операции? — я скорее констатирую, чем спрашиваю. Я, кажется, понимаю, что она уже давно ничего не боится.
— Все нормально,— Катя говорит, нисколько не колеблясь. Но потом чуть-чуть срывается.
— Понимаете, я устала очень сильно. Устала жить вот так, как сейчас! Раз нужна операция — пусть будет операция!
И тут же берет себя в руки.
— Я оптимист. Раз операция нужна, буду верить, что все пройдет хорошо.
Катя так говорит, что верю — я.
— И еще я хочу увидеть эту их итальянскую кривую башню. И посмотреть, как на деревьях растут апельсины. Конечно, если возможность такая будет,— все же добавляет она и вновь обаятельно улыбается.
Если возможность такая будет. Если будет такая возможность, все повторяю и повторяю я, уже выйдя из Катиной палаты и слушая томских докторов. Будто пока ты видишь эту возможность, надежда остается.
Андрей Ъ-Козенко