Сегодня в петербургский прокат выходит сантехническая комедия "Семь кабинок", название которой обозначает число посадочных мест в женском туалете ночного клуба. Представления авторов-мужчин о бурной жизни, кипящей в "дамских комнатах", ЛИДИЯ МАСЛОВА, побывавшая вчера на премьере фильма, нашла слишком романтическими.
Появление "Семи кабинок" в фильмографии Дмитрия Месхиева после военной драмы "Свои" выглядит таким же неожиданным, как поворот от брутальной "Войны" к анекдотическим "Жмуркам" в творчестве другого петербургского режиссера, Алексея Балабанова. Возможно, господину Месхиеву надоел шелестящий на его голове лавровый венок победителя Московского международного кинофестиваля 2004 года и обладателя множества других призов: заняв ими все полки, лауреат мог успокоиться, что в сфере фестивального кинематографа стремиться больше не к чему и пора повернуться лицом к массовому зрителю. На сравнение с балабановскими "Жмурками" наводит также и то, что в обоих случаях появление сценария окутано дымкой загадочности. Сценарий "Жмурок", по легенде, передал продюсеру Сергею Сельянову некий футболист юношеской сборной, а в случае с "Кабинками" автором текста, по слухам, и вовсе является дизайнер интерьеров по имени Никита Питерский, что уже само по себе дает повод усомниться в его реальном существовании.
При желании, однако, можно если не разглядеть, то почувствовать присутствующее в фильме доказательство, что сценарий писал все-таки живой человек со своими личными пристрастиями и мелкими маниями, а не какой-то робот нового поколения, подбирающий к тем или иным мизансценам вроде бы соответствующие по смыслу, но корявые реплики типа: "Вот дерьмище!" Дмитрий Месхиев, в отличие от коллеги Балабанова, собственноручно переписавшего сценарий "Жмурок", решил придерживаться тактики минимального режиссерского вмешательства и оставил попавший к нему в руки манускрипт в режущей слух неприкосновенности, благодаря чему фильм издает бодрящий запах необработанного драматургического сырья.
Но главным доказательством существования сценариста-добровольца Никиты Питерского является даже не искусственность речи героев, употребляющих, например, вместо родного и привычного самым разным слоям населения слова "сука" гораздо менее распространенное и слишком изысканное в сортирном контексте обращение "стерва". Гораздо больше убеждает тот неподдельный интерес к женскому туалету как социокультурному явлению, который чувствуется в "Семи кабинках" с первого же эпизода и заслоняет собой неувлекательную, небрежно прочерченную криминальную линию, накрученную вокруг спрятанного за унитазом диска, где записана немалой цены программа неизвестного назначения.
Возможно, перед тем, как попробовать себя на сценарном поприще, Никита Питерский неоднократно бывал в женских туалетах по долгу службы и, обдумывая, какой плиткой выложить стены и какой бордюрчик пустить возле умывальников, представлял себе, какие страсти будут кипеть в созданных им интерьерах. Женские откровения, которыми обмениваются в первые три минуты фильма уединившиеся в просторном клубном сортире две девушки за сорок, невозможно представить ни на кухне, ни в парикмахерской, ни в солярии. Однако настоящую оду женскому туалету произносит через некоторое время обнаружившийся в одной из кабинок герой Александра Яценко, наркоман, считающий, что на свете вообще нет лучше места и если ты хоть раз там зависнешь, то постоянно будешь туда приходить.
Доводы высказываются самые фантастические: во-первых, в женском сортире идеальная чистота и превосходный запах, во-вторых, там никогда никого не бывает и, наконец, если подслушать туалетный разговор двух теток, можно убедиться в совершенно особенном устройстве женских мозгов. Не хочется разочаровывать автора этого вдохновенного монолога, но на самом деле в женском туалете происходит все то же самое, что в мужском, только гораздо более медленно и печально, а ввиду постоянного переизбытка толпящихся у зеркала девушек он представляется наименее приемлемым местом для обмена секретной информацией и устройства тайников.
Авторы несколько сократили обычный туалетный контингент, создав форс-мажорную ситуацию ремонта, и поэтому кроме выбравших кабинку в качестве "дупла" бандитов, киллеров и криминальных авторитетов в нем появляется только парочка влюбленных — повар и стриптизерша, да хозяйка клуба, откровенничающая с подругой. Тем не менее попытка сузить круг посетителей не приводит к повышению плотности увлекательных и смешных событий на квадратный метр кафельного пола, который через полтора часа квазитарантиновских разборок оказывается устлан трупами вперемешку с оливками из разбившейся баночки. Наверное, надо было все-таки автору сценария довериться своим тайным желаниям и не приплетать в качестве сквозного стержня историю с мифическим диском и стрельбой, а полностью погрузиться в такой волнующий его мир женских естественных надобностей.