театр проект
В петербургском Театре на Литейном один из самых интересных российских драматургов, театральный режиссер, автор фильма "Эйфория" Иван Вырыпаев поставил за шесть дней спектакль "Трусы" по пьесе белорусского драматурга Павла Пряжко. Нижнее белье не побрезговала ворошить ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА.
На штурм новой драмы, а конкретнее, пьесы минчанина Павла Пряжко "Трусы" Иван Вырыпаев призвал сборную московско-петербургскую бригаду актеров и запер их в Театре на Литейном на репетиции. Через неделю проект предъявили публике. Главная героиня "Трусов" Нина — странная девушка, "интернетская шлюха", фетишем и жизненной необходимостью для которой стало дорогое белье. В исполнении Оксаны Фандеры, актрисы красивой, с глубоким низким голосом, она кажется фигурой трагической. Окружающих ее обывателей и сама Нина, и ее привычки страшно раздражают. Все трусы у Нины крадут, а саму ее пытаются сжечь на костре. Милиционер, к которому Нина обратилась за помощью, требует от нее сексуальных услуг. Тетки (а играют их молодые девушки), обсуждающие в бане всякие благоглупости, при появлении Нины шарахаются. Старомодные фигуры бабушек у подъезда в "Трусах" заменены парочкой алкашей в шапках-петушках (их играют Евгений Цыганов и Павел Юлку). Лексика в пьесе используется по большей части нецензурная, а этот дуэт и вовсе изъясняется исключительно на этом общедоступном диалекте.
Шокировать эта речь сегодня вряд ли кого-то может. Даже при очень большой плотности на единицу времени, как это сделано в "Трусах". Большим экспериментом этот экзерсис тоже не назовешь. Универсальность и большой энергетический заряд матерной речи все-таки не является открытием новой драмы — просто активно используется ее авторами. От превращения в мрачную бытовуху пьесу удерживают странные, рваные недомолвки и абсурдные, подчас даже дикие, алогичные вкрапления. На сцене вдруг появляются пэтэушного вида инопланетянки, дающие последние, причем вокальные, наставления человечеству. Жителей Земли, согласно их пророчеству, в скором времени ожидает поголовное превращение в трусы.
Эта сконцентрированность на нижнем белье — явное иносказание. Легко, конечно, сказать, что копаться в чужом нижнем белье недопустимо, а не то что его у человека отбирать, присваивать себе, а потом отдавать, когда тебе кажется, что человек исправился. А в пьесе именно так и происходит. Но "Трусы" вовсе не являются сентиментальным опусом, толкующим о недопустимости вмешательства в чужую жизнь. Это вопрос из области морали. А пьеса лежит вне области морали. В сущности, это нормальный экзистенциализм, зацикленный на трагическом одиночестве человека и смерти Бога. Для Нины оно началось с реальной смерти отца и закончилось виртуальным исчезновением Сенеки. Это ник полубога-полупрохвоста из интернета, решившего с Паутиной завязать и ориентироваться на реальную жизнь, а в итоге тихо повесившегося (эту роль играет Алексей Лушин). Вот и получается, что трусы для Нины не каприз, не фетиш, а сакральная вещь, последнее, за что она может в жизни зацепиться.
Вместе с тем текст пьесы Павла Пряжко при всей его матерщинности скорее литературный, поэтический, чем театральный. И есть сомнение в том, что сбитый за шесть дней спектакль может вырваться за рамки сценической читки. А только сценической читкой очередного произведения, созданного на не такой уж свежей волне новой драмы, и можно назвать скроенные за шесть дней "Трусы" на Литейном, а вовсе не экспериментальной разработкой в области театра будущего, на чем настаивает Иван Вырыпаев. Инопланетян для этого маловато.