На минувшей неделе денежные системы Беларуси и Туркменистана были подвержены существенным корректировкам, имеющим далеко не однозначные последствия как для местных предприятий, так и для их российских контрагентов. В частности, после решения правительства Туркменистана возобновить торги на местной валютной бирже и определять официальные котировки маната по их результатам возникли предпосылки для улучшения механизма взаиморасчетов между туркменскими и российскими предприятиями. Напротив, Совмин Беларуси значительно ухудшил инфраструктуру взаиморасчетов. Дабы восполнить нехватку валюты, необходимой для погашения "газовых" долгов России, правительство республики ввело обязательную продажу всей экспортной выручки (в том числе и в российских рублях) белорусских предприятий непосредственно в валютный резерв национального банка. Соответственно исчезла необходимость в проведении торгов на местной валютной бирже, однако в четверг это решение было пересмотрено, но лишь в отношении совместных предприятий, нерезидентов Беларуси, а также фирм, на счета которых валюта поступила до 14 марта.
История национальных валютных рынков бывших союзных республик свидетельствует, что их развитие проходило по трем основным сценариям, которые условно можно назвать как "прибалтийский", "российский" и "украинский". Согласно первому, официальные котировки национальной валюты определяются на основе среднерыночных показателей, а конвертация валюты в основном проходит на межбанковском рынке. Стабильность национальной валюты в этом случае достигается в основном за счет жесткой кредитно-денежной политики. "Российский" путь развития подразумевает жесткую привязку официальных котировок национальной валюты к текущим биржевым показателям. Главное финансовое ведомство страны (Центральный или Национальный банк) осуществляет при этом мягкое корректирующее воздействие на валютный рынок, проводя политику максимально планомерного изменения биржевых котировок. Наконец, при "украинском" варианте видимая стабильность официальных котировок национальной валюты достигается за счет грубого вмешательства нацбанка или руководства республики в ход биржевых сессий (например, путем установления жесткого предела роста курса за одни торги или полной их остановки и фиксации курса на нужном уровне).
События на валютных рынках Туркменистана и Беларуси на прошлой неделе развивались именно вокруг "украинского" сценария. Правительство Туркменистана оценило его критически и решило, что фиксированный на протяжении почти полугода официальный курс маната при более чем тридцатикратном падении его рыночных котировок отнюдь не способствует росту авторитета собственной валюты, после чего вернулось к практике определения официального курса по результатам биржевых сессий. В итоге официальные котировки маната снизились сразу с 1,99 до 10 манат/$ и с 600 до 170 руб./манат. И несмотря на то что официальные котировки по-прежнему достаточно далеки от реальных рыночных, подобные действия туркменского руководства могут быть оценены положительно как для местных, так и (что гораздо более важно) для российских финансовых структур. В частности, постепенное сближение официальных и рыночных показателей резко упрощает проблему взаиморасчетов российских и туркменских предприятий, испытывающих постоянные трудности с определением реальных курсовых соотношений, и репатриации прибыли. Если же туркменское правительство разрешит местным банкам проводить расчеты через собственные корсчета, местный рынок может стать очень привлекательным для российских структур.
Напротив, Совет Министров Беларуси, столкнувшийся с необходимостью погашения задолженности перед Россией за поставки энергоносителей, стал невольным апологетом "украинского" варианта. Своими постановлениями он ввел обязательную продажу всей валютной выручки местных предприятий Национальному банку по официальному курсу. Официальные котировки доллара и российского рубля при этом были установлены соответственно на уровне 10 200 белорусских рублей за доллар и 6,61 бел. руб. за один российский. Было решено также заморозить торги на местной валютной бирже. В последний момент, впрочем, Банк Беларуси скорректировал решение Совмина и разрешил продавать валюту на бирже совместным предприятиям, нерезидентам Беларуси, а также предприятиям, на счета которых валюта поступила до 14 марта. Валютный рынок Беларуси отреагировал на эту "двухходовку" моментально и однозначно — в четверг на белорусской валютной бирже курс доллара был зафиксирован на отметке 17 950 бел. руб./$, а немецкой марки — 11 950 бел. руб./DM. Таким образом, котировки белорусской валюты упали по сравнению с уровнем начала марта в два раза. Белорусские события уже успели найти отклик и в России — к концу недели большинство российских финансовых структур, специализирующихся на переводах денежных средств в пределах СНГ, резко сократили количество операций, совершаемых с белорусскими контрагентами и практически прекратили проведение взаиморасчетов.
Однако несмотря на схожесть положения в Беларуси с "украинским" сценарием, дальнейшее развитие ситуации в этой республике может быть иным. В отличие от Украины, где в результате кризиса неплатежей котировки карбованца стабилизировались на уровне 25-35 тыс. карб./$ практически без влияния решений властных структур, достаточно высокий платежеспособный спрос в Беларуси не оставляет надежд на скорую стабилизацию курса. Тем самым, создать видимость влияния правительственных решений на конъюнктуру валютного рынка, скорее всего, не удастся. Кроме того, не ясна дальнейшая судьба единой рублевой зоны — если денежные системы России и Беларуси все-таки объединятся, белорусский рынок может развиваться уже не по "украинскому", а по российскому сценарию.
ВЯЧЕСЛАВ Ъ-СИРОТКИН, ЮРИЙ Ъ-КАЛАШНОВ