некролог
Сегодня в Москве хоронят умершего после продолжительной болезни на 64-м году жизни известного фотографа Миколу (Николая) Гнисюка, создателя канонических образов советских киноактеров 1970-1990-х годов.
Разные источники называют Миколу Гнисюка автором то ли 400, то ли 700 обложек самого массового советского киножурнала "Советский экран". Сколько их было на самом деле, неважно: порядок цифр все равно выходит за пределы воображения. И это не просто колоссальная портретная галерея. Это законченный космос советского кино. Почти что светские иконы, канонические образы, безусловно всплывающие в памяти при упоминании того или иного "звездного" имени.
Молодой Олег Янковский в красной рубашке, скрестивший руки на груди, глядящий исподлобья. Разулыбавшаяся, похожая на налитое яблочко Наталья Гундарева. Обнимающий деревянный столб на крыльце избы Георгий Бурков. Композитор Иварс Калныньш, спрятавшийся, как Пан со свирелью, в лесной куще. Романтически задумавшаяся у затянутого дождем окна Евгения Симонова. Никита Михалков с 18-дневной дочкой Надей на руках. В этих портретах нет, да и не предполагалось изначально никакого драматизма, никакого внутреннего конфликта. Актер адекватен экранному амплуа. Он такой, каким хочет видеть себя, фотограф это подсознательное желание безошибочно угадывал, словно отождествлял себя с теми бесчисленными зрителями, которые будут раскупать журнал с фотографией "звезды" на обложке.
Поэтому он с полным правом называл всех, кого фотографировал, от "самой красивой женщины на земле" Инны Чуриковой до Олега Даля, от Фаины Раневской до Ларисы Шепитько, от Софи Лорен до Милоша Формана, своими друзьями. Поэтому и Роберт Де Ниро, и Марчелло Мастроянни, не сговариваясь, называли его "самым интеллигентным фотографом", которого когда-либо встречали. Он дорожил этим взаимным уважением и в 1996 году даже порвал отношения с еженедельником, сопроводившим его фотографию хмельного Жерара Депардье, при полном параде забравшегося в Черное море, ернической подписью. Легенда гласит, что он был единственным фотографом, которому удалось уговорить неприступного Акира Куросаву снять черные очки. Даже его технические приемы были ориентированы на то, чтобы актерам было с ним комфортно. Так, Микола Гнисюк никогда не пользовался вспышкой.
Впрочем, фотограф признавался, что для души он многие годы делает серию под названием: "И тут я крикнул". Вроде бы, придя в какое-то людное место, издавал пронзительный крик и, прежде чем убежать, делал несколько снимков озадаченных моделей. Еще говорил, что принадлежит к "прибалтийской школе законченной композиции". Действительно, уроженец винницкого села Перекоринцы учился музыке в Риге, даже играл на трубе в джаз-клубе с ансамблем Раймонда Паулса, пока не "влип" в кино, устроившись проявщиком пленки на Рижскую киностудию.
Может быть, из-за этой прибалтийской закалки он не одобрял обилие декоративных элементов, окружающих героев фотографий знаменитого конкурента Валерия Плотникова. Сам он предпочитал выводить актеров на пленэр. Дать в руки Елене Прокловой охапку колокольчиков, поставить Сергея Шакурова на фоне стога сена, Юозаса Будрайтиса — на пороге крепкого хутора, Елену Цыплакову — на обочину проселка. И, хотя Микола Гнисюк продолжал работать до конца жизни, такой безоблачный, покойный взгляд на мир и людей, конечно, мог сложиться только в неторопливо текущие семидесятые годы.