"Безумный день или Женитьба Фигаро" в "Балтийском доме"
Виктор Крамер, художественный руководитель театра "Фарсы", поставил в театре "Балтийский дом" спектакль "Безумный день, или Женитьба Фигаро" по классической пьесе Бомарше. Для исполнения заглавной роли из московского Театра под руководством Армена Джигарханяна пригласили Андрея Мерзликина. Смотрела ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА.
Андрея Мерзликина, превратившегося в кумира публики после фильма "Бумер", в "Балтийский дом" пригласили, понятно, собирать зал. Затея себя оправдала, наблюдается аншлаг. А актеру даже не пришлось учить роль. В Театре Джигарханяна он играет Бомарше уже лет шесть. Ключ к Фигаро там увидели в том, что воспитывался он среди воров и цыган, вот и превратился в человека, который кует железо, пока горячо. Роль Фигаро здесь Андрей Мерзликин начинает с крепкой стойки на руках. После циркового кульбита, как часовщик, сквозь какое-то оптическое приспособление вприщур разглядывает публику. Часто с ослепительным оскалом улыбается, крутит велотренажер с часовым механизмом. Словом, тема времени в спектакле вроде бы присутствует и вроде бы Фигаро это самое время оседлал. В "Балтдоме" в имении Альмавивы он держит себя хозяином, а служит кем-то вроде прораба и никаких особых талантов не демонстрирует. На сцене — стройка и ремонт. Ведра с краской, теодолиты и прочие строительные приспособления. Со сцены в партер курсируют, что-то измеряют и поправляют озабоченные люди, одетые в холст и наполеоновские шляпы из газетной бумаги. Весть о том, что граф Альмавива намерен воспользоваться правом первой ночи, Фигаро выслушивает, засунув голову в бетономешалку. Он решительно не понимает, как кто-то может посягать на то, что обещано и принадлежит ему. Закрадывается даже такое подозрение, что в случае чего этот Фигаро Альмавиву в бетон закатает.
Альмавиву жалко. Великий коррехидор Андалусии граф Альмавива, остроумно и шаловливо сыгранный Константином Воробьевым, по самоучителю зубрит английский; щеголяет в нелепом костюме, украшенном белыми страусиными перьями и эротическим принтом на животе — что-то вроде Данаи и Леды с лебедем, вместе взятыми. Марселина — отличная, клоунская, гротескная работа Оксаны Базилевич — хромает на обе ноги и передвигается по сцене с помощью механических приспособлений. В сцене суда она выезжает на сцену в роскошном, на колесах, подсвечивающемся, как абажур, свадебном кринолине. Графиня (Елена Крамер) в "Балтдоме" менее всего похожа на театральную даму: одета как Жанна Агузарова, рисует и высекает из камня, демонстрирует приступы тревожности и легкого аутизма. Прехорошенький паж Керубино (Александр Передков) едва поднимает ноги, обутые в неправдоподобно длинноносые железные рыцарские боты-доспехи, но кидается целоваться даже с сидящими в зрительном зале девушками. Дон Базиль (Андрей Тенетко) носит парик никак не меньше метра высотой, а макабрический доктор Бартоло (Сергей Бызгу и Дмитрий Ладыгин играют эту роль в очередь) одет и вовсе так, что должен бы вселять готический ужас в своих пациентов.
Все остальные им под стать. Сценографию и костюмы для спектакля придумали Петр Окунев и Ольга Шаишмелашвили. Финальную сцену в саду, ту самую, тайную, где в беседке в костюме Сюзанны поджидает Альмавиву графиня, режиссер делает нарочито массовой. В ней участвуют не только ведущий амурную интригу квартет, но и все прочие герои спектакля, вооруженные тачками с высоченными пальмами. Получается передвижной сад. Это эффектный, но не единственный пример, когда Виктору Крамеру удается вполне игровым способом освоить аэродромное пространство балтдомовской сцены. В "Фигаро" она даже не кажется слишком уж большой, как никогда не покажется слишком просторной площадь во время карнавала.
А что происходит на карнавале, никогда толком не разберешь. Вот в спектакле из-под колосников на сцену вдруг спускаются вентиляторы-пропеллеры. Может, для проветривания мозга перед интеллектуальной битвой. Или над центром зрительного зала в первом акте болтается подвешенное цинковое ведро. Слишком уж размышлять над этим не стоит. Это просто дополнительное оживление пространства, которое никакого дополнительного смысла не несет. В этом карнавальном, клоунском, фарсовом антураже даже сюжет "Женитьбы Фигаро" кажется не столь существенным, как яркая мозаика забавных эпизодов с обманами, переодеваниями и разоблачениями.
В программке эпиграфом к спектаклю служат всем известные пушкинские строки из "Моцарта и Сальери": "Коль мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти 'Женитьбу Фигаро'". Господин Крамер предпочел "откупорить шампанского". И сделал ставку не на "Женитьбу Фигаро", а на "Безумный день". Спектакль вышел игровой, карнавальный. Не слишком отягощенный свойственными драме рефлексиями и размышлениями. В качестве лекарства, отгоняющего черные, да и любые мысли,— средство подходящее.