юбилей балет
Трехчастным гала-концертом Большой театр отметил юбилей своего многолетнего руководителя и главного балетмейстера Юрия Григоровича, более тридцати лет единовластно правившего балетной труппой Большого. Призрак ушедшей эпохи не напугал ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ.
Свои предыдущие юбилеи — 70-летие и 75-летие — Юрий Григорович в Москве не праздновал: слишком свежа была обида на театр, вынудивший его подать заявление об уходе после трех десятков лет самодержавного правления, начавшегося громкими победами и закончившегося бесславной стагнацией и конфликтами с бывшими соратниками. Впрочем, память о последнем, бесплодном десятилетии его царствования в общественном сознании не сохранилась: для большинства зрителей (да и артистов) имя Юрия Григоровича — синоним "золотого века" отечественного балета, его триумфального шествия по сценам мира и эпохальных спектаклей, занесенных на скрижали истории.
В последние годы главный советский хореограф примирился со своей бывшей вотчиной — его непосредственных обидчиков в руководстве Большого не осталось, а новое начальство обращалось с творцом со всей возможной почтительностью, бережно храня его наследие и регулярно приглашая восстанавливать спектакли, выпавшие было из репертуара. И вот спустя 11 лет после своего ухода из Большого бывший худрук и главный балетмейстер согласился отпраздновать свой день рождения в театре, принесшем ему мировую славу, лично отобрав для праздничного вечера по одному акту из трех своих балетов — "Спартака", "Золотого века" и "Щелкунчика".
Явление в центральной ложе Юрия Григоровича переполненный зал приветствовал стоячей овацией, гендиректор Большого Анатолий Иксанов преподнес ему букет и заключил в крепкие объятия, юбиляр с трудом успокоил возбужденных зрителей, ведомых опытной, еще григоровичевских времен, клакой, и вечер начался. Он был подчеркнуто немемориальным — не крутили эпохальные кадры с давних репетиций и спектаклей; всенародные любимцы — звезды 60-х и 70-х годов, некогда разделившие с балетмейстером его триумфы,— не вспоминали со сцены об общем славном прошлом.
О величии Юрия Григоровича в кулуарах на кинокамеры рассказывала его краснодарская прима — роскошная Анастасия Волочкова, а со сцены поздравлял министр культуры Александр Соколов, зачитавший телеграмму от президента страны и подчеркнувший мировое значение краснодарского балета, ныне возглавляемого юбиляром. Последний тезис ввел в заблуждение непосвященных зрителей, каким-то чудом оказавшихся в зале,— после "Спартака" соседка по партеру деликатно поинтересовалась у корреспондента Ъ: "Скажите, это танцевал краснодарский балет?" Зрительницу трудно упрекнуть в невежестве — героическую фреску 60-х, равно как и "Золотой век", труппа Большого станцевала на уровне провинциального театра, но без искреннего задора регионалов.
Хореография Юрия Григоровича и не требует особой "столичности" — хорошей школы, тонкой нюансировки, чистоты исполнения. Зато она немыслима без качества, некогда отличавшего московскую труппу, а теперь переместившегося в провинцию — самозабвенной истовости танца. Являть ее должны все без исключения — от Спартака до последнего раба у задника, иначе григоровичевские балеты-легенды оборачиваются крепко сбитым, но примитивным набором трафаретных приемов и комбинаций. Нынешние артисты Большого, хоть и воспитанные в убеждении, что ничего лучше хореографии Юрия Григоровича мир еще не создал, до необходимого градуса взвинченности не дотягивают.
Зомбированные римские патриции и патрицианки, деревянное воинство Спартака, добродетельные рыбаки из балета "Золотой век" честно воспроизводили требуемые телодвижения, но убедительно потрясать кулаками и мечами, проклиная классовых врагов, были не в состоянии. Необходимого азарта удалось достичь некоторым гротесковым персонажам — банде хулиганов, диким пастухам, разлагающимся нэпманам. Аппетитное изображение "сил зла" хоть и исказило идеологическую концепцию спектаклей, зато слегка оживило эти исторические монументы.
Что до ведущих солистов, то наибольшего эффекта в деле реанимации наследия удалось достичь Екатерине Крысановой в роли любовницы бандита Люськи. Юная балерина, поверив в предлагаемые обстоятельства, лихачила от души — наворачивала забойные туры и фуэте, радостно разбрасывала во все стороны ноги, "крупно" играла лицом и размахивала ножом, от которого и погибла вполне достоверно. Спартака пришлось приглашать со стороны — легкий и точный киевлянин Денис Матвиенко станцевал и впрямь лучше, чем имеющиеся московские вожди рабов, но ему явно не хватало мощи, праведной ярости и просто-напросто могучего прыжка. Что поделаешь: последний полноценный Спартак исчез в середине 90-х — одновременно с отъездом за рубеж артиста Ирека Мухамедова.
Аполитичный "Щелкунчик" был призван увенчать юбилейную трилогию сказочно-прекрасным финалом. Вся живость новогоднего праздника была исчерпана в кукольном дивертисменте — точнее, в танце удалой Испанки в исполнении невероятно прыгучей Натальи Осиповой и забавного китайца, в роли которого блеснул японец Морихиро Ивата. Груз юбилейной ответственности слегка придавил исполнителей главных партий: Николай Цискаридзе и Светлана Лунькина вышли на па-де-де столь сосредоточенными, будто справляли не свадьбу, а торжественную мессу. Впрочем, удачно взметнув партнершу в финальной верхней поддержке адажио, находящийся в отменной форме господин Цискаридзе заметно повеселел: вариацию станцевал с ожидаемым изяществом и почти без помарок. Балерина Лунькина справилась со своим соло не столь безмятежно; но кода прошла благополучно, и финал вечера не был омрачен досадными случайностями.
Под ногами вышедшего на сцену Юрия Григоровича рассыпался ворох гвоздик, переброшенных через оркестровую яму. Из-за кулис несли корзины цветов, зал устроил стоячую овацию, рявкали "браво!", юбиляр знакомым движением выталкивал кордебалет вперед — кланяться и кланялся сам с фирменной смущенной улыбкой. Сегодня, когда главный советский балетмейстер стал главным краснодарским, эта улыбка выглядела даже обаятельной.