премьера опера
Под конец юбилейного года Дмитрия Шостаковича Новосибирский театр оперы и балета показал премьеру новой версии "Леди Макбет Мценского уезда", над которой работали главный дирижер театра Теодор Курентзис и известный польский режиссер Генрих Барановский. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
В Новосибирском театре оперу "Леди Макбет Мценского уезда" ставили сравнительно недавно — в 1997 году. Спектакль был совместной продукцией с Баденским театром из Германии, ставил его немецкий режиссер Гюнтер Кенеманн. По общему мнению, постановка была удачной, ее номинировали на "Золотую маску" (каковую и получила исполнительница главной партии Светлана Савина), а несколько солистов были замечены Мстиславом Ростроповичем и приглашены им в "Леди Макбет", над которой он тогда работал по заказу нескольких крупных европейских театров. Интересно, что нынешняя постановка тоже имеет внятный немецкий "акцент": польский режиссер Генрих Барановский (он, кстати, тоже один раз уже принес успех Новосибирской опере: "Жизнь с идиотом" в его постановке два года назад взяла "Золотую маску" как лучший оперный спектакль России) много лет прожил и проработал в Германии.
Режиссерски тот спектакль Кенеманна помнится довольно строгим и с точки зрения идеологического пафоса нейтральным. В этом смысле двум новосибирским спектаклям логичнее было бы состояться в обратной последовательности — господин Барановский словно крутанул время назад: программку и афишу постановки "украшают" факсимильные воспроизведения печально знаменитой статьи "Сумбур вместо музыки" в газете "Правда", как принято было делать в недавние годы восстановления справедливости. А сам режиссерский замысел можно отнести к тому уважаемому, широкому и не сегодня сформированному течению в европейском театре, которое можно назвать антитоталитарной режиссурой.
Господин Барановский объяснил, что перенес действие оперы Шостаковича в будущее, поскольку композитор-де опередил свое время как минимум на век. В таком случае его спектакль может быть отнесен к социальным антиутопиям: действие происходит на каком-то железнодорожном полустанке (художник Павел Добжицкий), в окружении безжизненного пейзажа, различные картины которого возникают на большом видеоэкране в глубине сцены. Возможно, общество пережило какую-то глобальную техногенную катастрофу — на это намекают светлые комбинезоны, в которых хор становится похож на команду ликвидаторов. Труд в этой глуши подневольный, недаром купец Измайлов-старший (Иван Потрицаев) смахивает на жестокого надсмотрщика над рабами. Но и подневольные, и хозяева жизни обитают в катающихся по рельсам вагонах, один из которых, специальный, превращен в похожий на золотую клетку будуар Катерины Измайловой.
Земля эта страшная и проклятая, тут даже реки нет, чтобы Катерина в финале могла утопить свою соперницу Сонетку в бурном течении — каторжницы тонут в каком-то колодце, выходящем на поверхность черной грязной трубой. Труп Зиновия Борисовича, несчастного интеллигента, про которого с самого начала ясно, что не жилец, прячут в ржавом металлическом баке. Жуликоватые менты, провинциальные шлюхи, наркотики, лагерные вышки и вертухаи, а посреди всего этого вдруг серебристый гоночный автомобиль, который, как сбывшуюся мечту, оглаживает Катеринин любовник Сергей — во всей своей беспросветности на сцене Новосибирского театра явлена картина угнетения и роскоши в неправильно устроенном обществе.
Большой вопрос, остались ли в этом гиблом месте живые страсти. Старик Борис Тимофеевич, правда, забавляется с какой-то девкой. Но сама Катерина Измайлова в начале оперы подвержена, похоже, больше злому расчету, нежели плотскому томлению. Героиню Татьяны Зориной выдает крупный план: господин Барановский приготовил солистам ценный подарок и жестокое испытание одновременно — два видеоэкрана по бокам сцены, где лица героев весь спектакль показывают публике на крупных или средних планах. У опытной дородной Катерины-Зориной, чем-то напоминающей по фактуре Татьяну Доронину, поначалу, как кажется, больше черт "настоящей" леди Макбет, нежели лесковской. И первое неподдельное чувство рождает у нее не любовная страсть, а причастность к убийству: не случайно во время долгой сцены отпевания свекра она просто впивается взглядом в лицо лежащего в гробу покойника.
Сыграна Катерина довольно отважно, спета очень сильно. То же относится и к Сергею — тенору Юрию Комову. Вообще музыкальный уровень постановки выше всяких похвал. То, что хор Новосибирской оперы, руководимый Вячеславом Подъельским, давно обошел коллег из столичных театров-тяжеловесов и стал лучшим в российских оперных театрах, признают многие эксперты, и новая "Леди Макбет Мценского уезда" — убедительное доказательство их правоты. Что касается оркестра под управлением маэстро Теодора Курентзиса, то от премьеры осталось впечатление, что коллектив много лет только и делал, что оттачивал именно эту оперную партитуру. Господин Курентзис в последние несколько сезонов прославился яркими, темпераментными и неожиданными версиями классики, часто в концертном исполнении. Собственно говоря, музыка Шостаковича провоцирует на броскость, на повышенный градус аффектации.
Господин Курентзис на "провокацию" не поддался, взял не темпераментом, но умом. Музыка Дмитрия Шостаковича звучит не просто драматичной и гениально безудержной, но какой-то, хочется сказать, философски объективной, мудрой, тревожной и знающей гораздо больше, чем изощренная и небедная на точные психологические детали режиссура. Теодор Курентзис продирижировал оперой, не сэкономив и не продав ни одной ноты, не упустив у Шостаковича ничего: ни насмешливого, ни страшного.