выставка живопись
В корпусе Бенуа Государственного Русского музея открылась последняя большая выставка этого года — "Времена года. Пейзаж в русской живописи XIX-XX веков". Анфилада из шести залов до отказа забита видами состояний родной природы, к которым приложили руку как великие, так и скромные певцы отчизны самых разных поколений. В снегах, дождях, цветущих яблонях и опавших листьях закопалась КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
Если вы думаете насладиться русским пейзажем во всем блеске его национальной идентичности — вам не сюда. Если клюнули на обещание авторов показать "эволюцию от классицизма до символизма, включая романтический и экспрессивный пейзаж", то вы зря были так наивны. Верить надо было тому, о чем вещала афиша: эта выставка именно что о временах года, и русский пейзаж как оригинальное (или не очень) явление в истории искусства здесь совсем ни при чем, он лишь материал, из которого Русский музей лепит свои этюды на вечную тему.
Получается убедительно. Зима так зима: с сугробами, морозом, солнцем, днями чудесными и не очень, санками, горками, варежками, шубами. Весна так весна: сначала долгий-долгий март с его мокрым, потемневшим и отяжелевшим лесом, прогалинами, живописными тенями; потом апрель (и даже пень в апрельский день березкой снова стать мечтает) и, конечно, цветущий и ликующий май. Лето тоже представлено в избытке: сирень, дача, купальщики и купальщицы, варенье на веранде, футбол в полях, в них же рожь и томные девы в венках. Осень же грустна и сладостна, пустынна, желто-красна, мокра, символична. Все это подкреплено сильнейшими эффектами вроде пения птиц в зале "Лето" или проекции падающих листьев в зале "Осень" да гипнотическим видео, с логикой калейдоскопа меняющим кадры природы перед взором посетителей.
Сначала я раздражалась и грустила. Нет тут никакой географической логики (русский пейзаж на этой выставке — это и французские виды уехавшей из России в 14 лет Марии Башкирцевой, и берега южных морей Константина Коровина, и эстонские леса Ивана Шишкина). Нет логики и исторической: те, кто составил гордость, славу и, главное, невыдуманную самобытность русского пейзажа, в первую очередь Федор Васильев и Архип Куинджи, представлены на выставке мало и невнятно, а выделены те (вроде той же верной ученицы парижских натуралистов Башкирцевой или мастера "сурового стиля" Дмитрия Жилинского), у кого в запасниках нашлись картины побольше да поярче. Нет и простой музейной аккуратности: этикетки молчаливы, если не больше — на многих из них стыдливо опускается даже такая вроде бы обязательная вещь, как дата создания картины. Нет любви к хронологии (все перемешано), нет любви даже к собственным, пусть самым упоительным, идеям, нет-нет да появляющимся в сопровождающих выставку текстах.
Но, каюсь, была не права, логика есть, и это логика жанра, в котором сам музей почему-то постеснялся признаться,— это же детская выставка. Ребенку не нужны точные датировки и строгая география, ему не нужно объяснять, при чем здесь парный портрет Жилинского или оммаж "Жанна д`Арк" Жюля Бастьен-Лепажа кисти Башкирцевой, ему приятны на выставке звуки и забавны падающие на голову виртуальные листья, его нельзя обмануть только в одном — в расфасовке картин по временам года. Но тут все честно, без обмана. В этом жанре выставка уместна и почти идеальна. Ошибка только в одном: не предупредили. Здесь бы указать, как на книжках пишут: "Для дошкольного и младшего школьного возраста".