премьера театр
Временно оставшись без художественного руководителя (о скандальном уходе Анатолия Васильева Ъ подробно писал 10 ноября), московская "Школа драматического искусства" тем не менее продолжает свои лабораторно-театральные опыты — здесь показали спектакль "Общение" по рассказу Сэмюэла Беккета в постановке ученика Анатолия Васильева Василия Ющенко. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Еще не начался спектакль, а первое сильное впечатление уже получено. Казалось бы, не должно уже остаться в "Школе драматического искусства" зала тебе незнакомого — там был на спектакле, тут на концерте, здесь на мастер-классе, еще где-то — на молитве тибетских монахов или на шаманском камлании. Но есть вот, оказывается, еще и Грот-зал, подвальный, со смотрящими снизу вверх на уличную мостовую окнами. Когда несколько десятков зрителей расселись на стульях и на полу, в дальней нише Грот-зала открылась дверка, оттуда вышел странноватого вида косматый человек в шляпе, зеленоватом тулупе и светлых брюках — и заговорил слова, в смысл которых не сразу получилось вникнуть.
Спектакль Василия Ющенко (именно он и выходит к зрителю первым) поставлен по не самому известному рассказу Сэмюэла Беккета. Герой Беккета в одиночестве лежит на спине в темноте и пытается вступить в контакт с неким голосом, который доносится до него сверху. Никакого "общения", разумеется, не получается, да и ни в какие "голоса с небес" сам Беккет не верил. "Ты появился на свет в такой-то день, а теперь лежишь в темноте на спине",— вполне возможно, что рассказ ведется от лица умершего, лежащего уже в деревянном ящике, и все обстоятельства жизни, которые он вспоминает, не более чем загробные видения. Василий Ющенко, впрочем, от рассказа мало что оставляет, всего несколько фрагментов, но именно слова про темноту и спину повторяются несколько раз, и лишь они остаются внятно выделенными из текста классика абсурдизма.
Попытку общения герой спектакля все-таки делает — с неким серым лысоватым господином, которого безжизненной куклой сам же выносит на сцену и кладет на коврик. Человек (Андрей Андрианов) оживает, причем не столько от слов, сколько от протяжных, стонущих звуков, извлеченных из полых сухих труб растительного происхождения. Похоже на бамбук, но на самом деле, как выяснилось, это калюки — старинные русские дудки, а значит, произрастают они в наших широтах. Ими сначала уставлен пол Грот-зала, потом они с характерным звуком падают, складываются то в кострище, то в силуэт рыбы, внутрь которого один из персонажей кладет другого. Есть еще в спектакле женщина, Светлана Найденова. Она лишь несколько раз привлечет к себе внимание внятными резкими жестами, а все остальное время либо очень медленно скользит по полу, либо просто стоит в глубине зала — как часть пространственной композиции. Выглядит красиво и иногда завораживает.
Но ее роль, равно как, впрочем, и все остальное в "Общении", объяснять, честно говоря, не тянет. Это для тебя спектакль в несуществующем жанре "трагедия дель арте" — просто странное лабораторное упражнение, на которое ты заскочил с мороза. А для его создателей — работа наверняка выстраданная, где ни один шаг не совершается без ощущения приближения к смыслу всего сущего. Напишешь что-то простое и незамысловатое, а режиссер прочтет и презрительно выкинет. Он ведь не только закончил десять лет назад курс Анатолия Васильева, но работал с такими знаменитыми хореографами, как немка Саша Вальц и японец Мин Танака,— так что в пластике персонажей "Общения" можно найти черты изысканного и внимательного к малейшим "шорохам" тела танца буто.
Попытка сожительства японского танца, беккетовского абсурдизма и воющих русских дудочек длится около часа. Преодолев вышеописанную робость, скажу лишь, что пара Ющенко--Андрианов, показывающая невозможность общения, выглядит довольно занятно. Иногда думаешь, что эти ушедшие в себя, замкнутые и подавленные существа, вроде как навсегда погрустневшие клоуны, забрели сюда из пьесы "В ожидании Годо" того же автора. Один похож на лесного сказочного шишка, на русского юродивого, на странника, от которого не поймешь чего ждать — то ли высшей степени просветления, то ли ножа в спину, а второй — на европейского интеллектуала, задушенного комплексами и фобиями. В конце концов, все трудности с коммуникацией у человека возникают из-за психологических кризисов. Например, в период кризиса среднего возраста. Вот и герой спектакля "проговаривается", в какой-то момент вдруг неожиданно декламируя начало "Божественной комедии" Данте: "Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу".