фестиваль современный танец
В Москве завершился шестой фестиваль российских театров танца ЦЕХ. Пять дней любители отечественного contemporary dance кочевали из "Актового зала" Фабрики технических бумаг в театр "Модерн". Похоже, продукцию европейского качества ЦЕХ выдаст еще не скоро, считает МАРИЯ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВА.
Шестым по счету фестивалем командует, как обычно, хореограф, режиссер, продюсер, танцовщик и т. д. Александр Пепеляев. В этом году мэтр уже не подплясывал сам, однако курировал практически все московские спектакли, показанные на фестивале. В качестве режиссера он выступил в "Альфе-Чайке" (см. Ъ от 24 августа), выдвинутой в этом году на "Золотую маску". В качестве идеолога вдохновил совместный российско-шведский проект "Ofelia-Офелия 4*4", в котором принимали участие два хореографа (Дарья Бузовкина в ответе за русских и Мартин Форсберг со шведской стороны), два писателя (Станислав Львовский и Кристина Озондис) и новосибирский театр танца "Вампитер" в составе Александра Андрияшкина, Екатерины Басалаевой и Леонида Глухова.
Артисты, одетые футболистами, то старательно катали мяч (возможно, исполняющий роль судьбы), то тасовали замедленные поддержки, то нанизывали механистичные темповые комбинации. Испытание на выносливость новосибирское трио выдержало с блеском. Эти прекрасные бездомные люди (если верить официальному сайту, команда Wampeter не существует с мая 2006 года) отчасти выручили международный проект господина Пепеляева — по крайней мере, в отсутствии танцевального мастерства их упрекнуть невозможно.
Завсегдатай ЦЕХа Ольга Пона привезла "Другую сторону реки" — очередной экспортный продукт своего Челябинского театра современного танца. Рецепты хореографа неизменны: хорошо натренированные танцовщики на фоне лубочной картинки, приправленной русской меланхолией. Новый спектакль — о социалистическом прошлом России, что озвучено пояснительным текстом о времени, "когда не было дезодорантов и женщины носили панталоны зимние на байке, когда никто не знал про Камасутру и до главного дело доходило крайне редко". Под эротические стоны, чередующиеся с "Песней про зайцев", танцоры изображают советский секс в прачечной. Чтобы вкусить этот запретный плод, требовалась почти цирковая подготовка: танцовщики выстраивали многоуровневые пирамиды, вскакивали с разбега на гладильные доски, выезжали на сцену на крутящихся тележках. Клубившийся на заднике пар, по-видимому, был призван проиллюстрировать накаленность чувств. В России челябинские блюда давно стали чем-то вроде салата оливье на Новый год — и есть уже надоело, и без него не обойтись.
Часть изделий старожилов ЦЕХа москвичи уже видели — и работу Татьяны Багановой "После вовлеченности. Диптих. Часть I" (см. Ъ от 24 октября), и спектакль "В режиме ожидания" "ПО.В.С.Танцев"(см. Ъ от 1 декабря). Мастера со стажем охотно предоставили место молодым коллегам — всего в рамках программы было показано 16 спектаклей из девяти городов. Большую их часть забываешь уже на следующий день — все смешалось в бесконечное действо, где одни бьются в истерике, другие пьют яд, третьи кормят зрителей апельсинами, четвертые, высунув язык, сношаются с торшером. Добавьте неудобоваримые звуки и однообразный видеоряд — и вы почувствуете атмосферу ЦЕХа.
Даже неловко объяснять, как востребован в мире современный танец — человек хочет изъясняться на современном ему языке, в том числе и пластическом. В XIX веке танцующая Европа говорила на эсперанто классической школы — различались только акценты. К концу ХХ столетия собственным пластическим наречием обзавелись большинство стран мира — вплоть до Черной Африки и Юго-Восточной Азии. Страны-неофиты разрабатывали госпрограмму, приглашали опытных учителей-иностранцев, и на несколько лет ученики погружались в незнакомую стихию, перестраивая мозги, изучая тела, формируя цели и законы нового вида искусства,— в итоге рождались национальные школы современного танца. В середине 60-х так училась балетная Франция — и десять лет спустя выплеснулась богатейшей "новой волной". В 90-е за парты сел Китай — теперь его хореографы экспортируют свой contemporary dance в Европу и США.
Россия, как всегда, пошла своим путем. Первые энтузиасты принялись самовыражаться еще при железном занавесе — косноязычно, но с фантазией. В свободные 90-е новый танец захлестнул всю страну — от Владивостока до Калининграда. Однако никаких госпрограмм и плановых занятий в помине не было: иностранные волонтеры обучали революционных русских урывками — на мастер-классах. Особо одаренным, таким как Татьяна Баганова, хватило и этого, чтобы делать оригинальные стоящие вещи. Менее талантливые принялись самовыражаться как получится, объясняя неудобоваримость своих произведений русской ментальностью. За прошедшие годы у них появились адепты и последователи — ряды отечественных "контемпоренщиков" неуклонно разрастаются, а качество продукции столь же неуклонно снижается.