Очерк Костомарова "Домашняя жизнь и нравы великорусского народа" вышел в "Экономике". "Терра" продолжает переиздавать книги Academia, на сей раз это мемуары Болотова. Наконец-то в России начали выходить философские труды Бориса Вышеславцева.
Очерк НИКОЛАЯ КОСТОМАРОВА "Домашняя жизнь и нравы великорусского народа (утварь, одежда, пища и питье, здоровье и болезни, нравы, обряды, прием гостей)" (50 тыс., 399 стр.) не переиздавался почти сто лет и вышел ныне в "Экономике". Поражает и зрелость мысли тридцатилетнего адьюнкт-профессора кафедры русской истории, и та чудесная серьезность, с которой Костомаров пишет о вещах, казалось бы, пустячных. Мы узнаем, например, как собиралась постель новобрачным: сперва настилались снопы (залог будущего богатства), на них ковер, на ковер семь перин, две подушки в шелковых наволочках, простыня, легкое одеяло, на подушку клали шапку, в ноги — теплое одеяло (соболье или кунье) — все это покрывалось шубой, ковром и сверху простыней. Тут же подробное описание (с рецептами) кулинарии наших предков. Объяснения, как приготовить седло для путешествия, перемежаются с размышлениями о национальном русском характере: "пусть только бедному простаку поблагоприятствует счастье, и он тотчас усвоит себе неподвижность, обрюзглость богатых, зато знатный, если обстоятельства поставят его в иное положение, легко свыкнется с суровой жизнью и трудами". Особенно поэтично автор пишет о русском пьянстве. В предисловии к своему "Очерку" (работа была создана в Саратове, где историк находился в ссылке) Костомаров пишет: "Я предпринял составить очерк прошедшей русской жизни во всех ее видах".
Ту же задачу ставил себе и АНДРЕЙ БОЛОТОВ, два столетия назад предпринявший попытку перенести на бумагу "Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков" (1 том — 25 тыс., 540 стр.). Если Костомарова интересовали "преданья старины глубокой", то Андрей Тимофеевич, хотя и излагает историю рода Болотовых, но о современности, то есть о ХVIII веке, повествует с большей живостью. Он так подробно описал все стороны помещичьего быта, семейный уклад, военную службу (рассуждения о войнах тут же), службу в канцелярии и у Петербургского генерал-полицмейстера, а также свою деятельность агронома и геолога и участие в "Вольном экономическом обществе" (Болотов был одним из самых образованных помещиков своего времени и великолепным хозяином), что записки его занимают 29 томов по 400 страниц в каждом. Журнал "Русская старина" в 1873 году сократил мемуары Болотова до четырехтомника, его в 1931 году перепечатала Academia, по изданию которой и подготовлена "Террой" нынешняя публикация. "Жизнь и приключения" до сих пор не утратили ценности для историков. Болотов был превосходным рисовальщиком — коллекция монет елизаветинского времени, сделанная по его рисункам, хранится в Историческом музее. К тому же Болотов издавал самые популярные среди помещиков журналы "Сельский житель" и "Экономический магазин".
Впервые в послеоктябрьской России издаются работы БОРИСА ВЫШЕСЛАВЦЕВА (1877-1954), высланного в 1922 году на знаменитом "философском пароходе". В том, выпущенный "Республикой" (60 тыс., 368 стр.), вошли две книги — "Этика преображенного Эроса" и "Вечное в русской философии". Наследие Вышеславцева невелико, ибо он был скорее оратором, а не ученым. Федор Степун писал о нем: "Юрист и философ по образованию, артист-эпикуреец по утонченном чувству жизни и один из тех широких европейцев, что рождались и вырастали только в России, Борис Петрович развивал свою философскую мысль с тем радостным ощущением ее самодовлеющей жизни, с тем смакованием логических деталей, которые свойственны скорее латинскому, чем русскому уму". В центре "Этики преображенного Эроса" находится традиционная для философов России тема столкновения этики долга и этики творчества, "этики Закона" и "этики Благодати", причем делается это с учетом открытий психоанализа (не столько Фрейда, сколько Юнга с его "коллективным подсознательным"). Книга "Вечное в русской философии", одна из лучших работ по истории отечественной мысли, пытается разрешить противоречие "славянофильство — западничество". "Национализм в философии невозможен,— пишет Вышеславцев, — но возможен преимущественный интерес к различным мировым традициям мысли у различных наций".
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДАНИЛОВА