Назначенное на сегодня расширенное заседание правительства России могло бы стать вторым по значимости событием в ряду официальных мероприятий правительства после президентского выступления в парламенте. Однако итоги прошедшего вчера президиума правительства делают "большой сбор" в Кремле мало что меняющим ритуальным действом: одобрив проект постановления "О положении российской экономики и перспективах ее развития на 1994 год", Виктор Черномырдин фактически расписался в бессилии (или нежелании) своего кабинета разработать эффективную программу вывода экономики из кризиса.
На прошедшем вчера под председательством Виктора Черномырдина заседании президиума было рассмотрено всего два вопроса — проект бюджета на 1994 год (подробнее об этой части заседания см. на стр. 3) и проект итоговой резолюции расширенного заседания Совета министров, которое должно состояться сегодня в Кремле.
Практика "обкатки" в узком кругу президиума таких документов широко распространена — практически ни одному из "глобальных" документов типа проектов бюджетов, законов или важных постановлений не удалось избежать этой процедуры. И все же вчерашнее рассмотрение проекта постановления правительства является в некотором роде прецедентным — на нем впервые было продемонстрировано, сколь сильно повлияло президентское послание парламенту на действия кабинета. Дело в том, что на ранней стадии подготовки постановления специалисты министерства экономики разработали проект, который с некоторыми допущениями можно было бы назвать реальной программой действий правительства (см. справку). Сейчас уже можно отвлечься от того, насколько могли бы быть эффективны предложенные меры, поскольку участникам заседания в Кремле будет представлен совсем другой документ.
Он составлен в традиционной для аппарата правительства форме — текст, целиком состоящий из общих мест, по духу соответствующих посланию президента, и таблица, в которой расписан план первоочередных мероприятий правительства. Обращает на себя внимание то, что впервые при создании таких планов на первом месте оказался раздел "Социальная политика" (что, впрочем, и неудивительно — определять "социальную цену реформ" будет президент). Очевидно, только недоразумением можно объяснить появление в разделе "Институциональные и структурные преобразования" обязательства правительства разработать к апрелю закон "О правительстве России" и к маю — "О федеральных органах исполнительной власти". Если следовать логике авторов проекта, аппарат российского правительства вполне может претендовать на получение кредитов МВФ для проведения "системных трансформаций".
Таким образом, можно констатировать, что Виктор Черномырдин продемонстрировал отсутствие собственного видения механизмов реформирования экономики — несмотря на то что правительственные эксперты первые два месяца 1994 года занимались разработкой соответствующих предложений. Помимо совершенно очевидных причин такого парадокса — премьер-министр уже смирился с тем, что не он вырабатывает основы экономической стратегии — существует и еще ряд причин. Прежде всего, правительство, по сути, уступает и следующий рубеж: предоставляет подразделениям администрации президента (например, финансово-бюджетному управлению) возможность не только выступать в роли третейского судьи в спорах между правительственными ведомствами, но и разрабатывать конкретные нормативные акты. При этом сам кабинет должен будет лишь вовремя исполнять принятые не им решения и оперативно реагировать на все время возникающие "нештатные" ситуации вроде шахтерских забастовок. Это вполне соответствует хорошо усвоенному правительством хозяйственников-практиков стилю управления экономикой.
ВЛАДИСЛАВ Ъ-БОРОДУЛИН