"Фильмфест — 94", завершившийся в Центральном Доме кинематографистов в конце прошлой недели, теперь перекочевал из Москвы в Петербург. Это лишь начало маршрута, по которому пройдут фильмы-призеры, нашедшие признание на далеких фестивальных широтах, но почти неизвестные у себя на родине. В течение года предполагается показать эти фильмы в Риге, Минске, на тбилисском "Золотом орле", на Ташкентском международном и вновь в Петербурге — на июньском Фестивале фестивалей, хотя он и ориентирован в большей степени на зарубежное кино.
Идея фестиваля принадлежит Конфедерации Союзов кинематографистов, переживающей ныне нечто вроде ностальгии — не по имперскому прошлому, а по романтической общности интеллектуалов от кинематографа. Примешивается к ней и прагматический резон — воспоминание о необъятном зрительском рынке, который мы без сопротивления сдали американцам. Словом, несмотря на явный кризис формальных структур творческих союзов, кинематографисты бывших советских республик, включая прибалтийские, больше готовы к совместным акциям, чем профессионалы в других областях.
Имидж нового фестиваля мыслился роскошным и отчасти провокационным, его лозунги простирались в диапазоне от "Фестиваля интеллектуальных меньшинств" до "Кино третьего тысячелетия на обломках империи". Предполагалась светская жизнь и тусовки в стиле "Арт пикчерз". Громадье планов подверглось неизбежной редукции ввиду ограниченности средств и времени для подготовки. Тем не менее с помощью телерадиокомпании "Мир" предприятие завертелось, в нем приняли участие и Киноцентр, и Роскино, и киновидеоцентр "Москва". "Фильмфест" кое в чем выгодно отличался от других отечественных кинособытий, ибо уже порядком утомил показушный фон фестивальной жизни, где все конкурируют со всеми на одном и том же пятачке хиреющего кинопроизводства и отсутствующего проката. Где соревнуются не фильмы, а амбиции организаторов. Где сами просмотры и публика на последнем плане, а творческую жизнь подменяет дележ призов и номинаций.
В данном случае люди собрались из непритворного интереса именно к кино и к тому признанию, которое оно получает в профессиональной среде. Многих в этом смысле ждали сюрпризы, особенно в "казахский день". С легкой иронией обыгрывая застойные традиции, гости из Алма-Аты преподнесли Конфедерации и Российскому Союзу по восточному ковру.
Главное фестивальное открытие последних лет состоит в том, что на территории бывшего СССР по-прежнему существует некое объединяющее культурное поле. Происходящее к востоку от Буга психологически оценивается на Западе как своего рода целое, состоящее пусть из дискретных, но взаимозаменяемых компонентов. И потому несложно доказать поначалу кажущуюся дикой гипотезу, что, скажем, казахская "новая волна" исполняет на международной фестивальной арене обязанности русской — то ли захлебнувшейся, то ли покатившейся куда-то не туда.
Фильмы из постсоветской Азии, имевшие успех на фестивалях последнего времени — "Кайрат" Дарежана Омирбаева, "Кош ба кош" ("Чет-нечет") Бахтияра Худойназарова, "Ангелочек, сделай радость" Усмана Сапарова, "Последние холода" Булата Калымбетова и Булата Искакова — отражают реальность не менее жестокую и "черную", нежели работы их коллег из европейских республик. Но счастливо минуют рифы поверхностей американизации, дешевого стеба и морального эксгибиционизма. В среднеазиатском кино и экзотика, и эротика, и насилие, и юмор более натуральны: его темы общечеловечны, а жанровые решения, не стесняясь, когда надо, быть мелодраматичными, ближе универсуму современной публики.
Отвергнув соблазн национальной замкнутости, "новые казахи" и их соседи приняли космополитическую установку, однако не стали выдавать себя за стопроцентных европейцев и сохранили идентичность в пределах бывшего советского региона. И как раз потому выиграли в глазах международной кинообщественности, увидевшей в них более спонтанное и эмоциональное воплощение того, чего ждут с территории между Польшей и Китаем, но никак не дождутся от "новых русских".
Это очевидно тем более потому, что Китай (вкупе с Тайванем и Гонконгом) занял одно из ведущих мест в фестивальной раскладке. Другим мощным регионом, тяготеющим к объединению усилий в борьбе за место под Солнцем, остается Европа. Кинематография, зажатая между этими гигантами, вмиг становится провинциальной, если ее рассматривать как национальную — русскую или даже российскую. И гораздо значимее, объемнее предстает в качестве региональной — евразийской — если только не спекулировать модным словом. В этом смысле тот факт, что московская часть Фестиваля фестивалей закрывалась михалковской "Ургой" трудно не признать символичным.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ