Диалектика суверенитетов
Спустя 15 лет после возникновения СНГ превращается во все более странную организацию.
Проблемы Содружества как такового, конечно, не существует. Вопрос стоит так: существует ли на постсоветском пространстве шанс на интеграцию и если да, то на какую?
Когда полтора десятилетия назад не стало СССР, молодые страны приступили к строительству своей национально-государственной идентичности. И Россия, как представлялось тогда, исключением не была. Но Москва сразу столкнулась со сложной дилеммой. Как совместить созидание новой идентичности с бременем постимперской ответственности?
Волевым усилием избавиться от него было невозможно, ведь в союзном государстве степень переплетения народов и республик была очень высокой. И события в бывших республиках непосредственно влияли на происходившее в России, так что Москва была обречена на участие в политике соседей, даже если бы этого не желала.
Ни одна из стран--наследниц СССР не могла сравниться с Россией по политическому, экономическому, военному потенциалу, так что рассуждать о равноправной интеграции было странно. И рассуждая на интеграционные темы, в Москве, конечно, всегда подразумевали такое объединение, в котором все равны, но Россия ровнее.
Любопытно, что это было возможно именно в 1990-е. Бывшие союзные республики сталкивались тогда с тяжелыми проблемами становления. Запад в дела постсоветского пространства старался без особой нужды не вмешиваться. Москва же оставалась неформальной столицей огромной территории. Хотя сама пребывала в ненамного лучшем состоянии и никакой реальной тяги к реинтеграции не испытывала.
Сегодня все изменилось. И дело даже не в том, что великие державы Запада и Востока теперь тоже проявляют интерес к постсоветским просторам. Сами бывшие союзные республики, в каком бы социально-экономическом положении ни пребывали, привыкли к суверенному статусу. А отказ от уже сформировавшегося суверенитета (даже части) — это большая историческая ответственность.
Яркий пример — Белоруссия, с которой Россия интегрируется уже десять лет. Эксплуатируя тему сближения с Москвой, Александр Лукашенко успешно сформировал для своей страны специфическую, но собственную идентичность, которой не было на момент обретения независимости. А состоявшийся суверенитет — это достояние, жертвовать которым можно только в обмен на что-то весьма серьезное. Россия с ее собственным нынешним культом суверенитета это хорошо понимает.
Но именно поэтому и Россия ни на какие уступки суверенитета не пойдет, тем более что ощущает себя сильной и уверенной. Интеграция в нашем нынешнем понимании — это либо взаимовыгодный размен интересов по-крупному (что предлагается Евросоюзу), либо вхождение более мелких стран в зону российского влияния на наших условиях (модель для постсоветского пространства). Последнее может привлечь разве что слабые государства, неспособные самостоятельно решать свои проблемы. Но большой вопрос — нужно ли это России?
Что же касается более весомых партнеров, то интеграция с ними возможна в двух случаях. Либо Россия усилится настолько, что сможет принуждать к сближению даже достаточно серьезные страны. Это пока не очень вероятно. Либо наоборот, соседи разовьются и будут сопоставимы по весу и влиянию. Но тогда самой России придется платить за интеграцию немалую цену, идя на встречные уступки.