Телекино за неделю

Михаил Ъ-Трофименков

Событие недели — "Прямохождение" (2005) Евгения Юфита, двадцать лет назад возглавлявшего группу оголтелых ленинградских панков, именовавших себя "некрореалистами", то есть реалистами смерти (26 ноября, "Культура", 23.15 ****). Ярлык "некрореалиста" с тех пор намертво пристал к режиссеру, возможно, просто потому, что никакого другого ярлыка ему не подобрать: Юфит, режиссер. "Прямохождение" — самый его совершенный и самый загадочный фильм. Некий художник-анималист, переехав с семьей в деревню, обнаруживает, что купленный им дом был некогда лабораторией его отца, проводившего по заданию партии и правительства в былинные сталинские времена опыты по скрещиванию человека и обезьяны. Эксперимент закрыли, но выведенные ученым ублюдки до сих пор пускают под откос поезда и мелькают в пригородных лесах зловещими тенями. Все смутно, все пропитано угрозами, секретами, темными намеками. Само время действия плывет, морочит зрителя: все происходит в наши дни, но по телевизору бубнят о партийном съезде. Вроде бы, если судить по сюжету, трэш, но снятый с изысканностью Андрея Тарковского. Порыв ветра пугает больше, чем возможность появления на лесной опушке банды зомби. Некробеспредел никуда не подевался: заголившиеся полулюди — выходцы из некрореалистических короткометражек. Но вместе с тем фильм оказывается и притчей о науке и обществе, о социально-биологических утопиях, которые потерпели крах, но оставили потомкам в наследство живые, хотя и бракованные результаты экспериментов, и, что с ними делать, не знает никто. Вдобавок экранная история увидена глазами ребенка: можно при желании считать ее плодом детской фантазии, готовой увидеть в страшном на лицо, напоминающем черепаху, но, возможно, вполне безобидном старике, соседе по даче, исчадие ада или посланца сверхсекретной спецслужбы. И все это не противоречит друг другу, а складывается в медлительную и пугающую фантазию, которой черно-белая съемка придает своеобразный аристократизм. Столь же недоговоренную, но жутковатую историю рассказывает Оливье Шатски в "Воспитаннике" (L`eleve, 1996), поставленном по мотивам Генри Джеймса (30 ноября, "Культура", 23.35 **). В 1897 году юный Джулиан соблазняется предложением поработать гувернером в аристократическом семействе. Родители его воспитанника, 12-летнего Моргана, оказываются не совсем теми, за кого себя выдают. Они давным-давно разорились, платить Джулиану не в состоянии, но в ответ на его претензии отвечают, что достаточной наградой для него является возможность общаться со столь выдающимся ребенком. Да еще намереваются взвалить на него ответственность за некую тяжелую болезнь, угрожающую жизни Мориса. Но все это пустяки по сравнению со странностями диковатого Мориса, становящегося близким другом и сообщником своего воспитателя. Он спит с открытыми глазами, по ночам поет на крыше, не способен дружить с ровесниками и вообще, кажется, уведет Джулиана в некие неземные дали. Но доминирует на неделе отечественное кино. "Связь" (2006) — дебют известной сценаристки Авдотьи Смирновой, знакомой широким массам населения в качестве ведущей "Школы злословия" (26 ноября, "Первый канал", 21.50 **). Режиссер попыталась создать нечто, в отечественном кино не существующее, но жизненно необходимое, как свежий воздух. Атмосферное, приближенное к персонажам вплотную, кино в духе "новой волны", где ничего как бы и не происходит. Хронику любовной связи двух семейных, приближающихся к 40-летию людей, отнюдь не секс-бомб, сыгранных Анной Михалковой и Михаилом Пореченковым, разделенных вдобавок еще и географией: один из любовников живет в Петербурге, другой — в Москве. Беда в том, что история "ни о чем" требует еще более жесткой, пусть и растворенной в квазидокументальной манере съемки, драматургии, чем любой action. А с драматургией у "Связи" — проблема. Грубо говоря, фильм может закончиться и тогда, когда заканчивается, и на полчаса раньше, и на час позже. Если из любовной ловушки, в которой оказались герои, нет выхода, это вовсе не означает, что у фильма не должно быть кульминации и т. п. И общественное положение героев — владелец торговых точек и девушка, которая торгует рекламой в глянцевом журнале,— скорее, обозначено, чем прописано с той степенью достоверности, которая обязательна в такого рода кино. Но сравнивать "Связь" в российском кино, увы, не с чем. Основная, средняя продукция — на уровне "Первого после Бога" (2005) Василия Чигинского, переосмысленной биографии легендарного подводника Александра Маринеско, именуемого на экране Александром Марининым (26 ноября, "Россия", 21.25; 27 ноября, "Россия", 14.40 *). В данном случае о сценарных проблемах вообще говорить не приходится. Такого, чтобы герой, чей закадровый голос комментирует происходящее (то есть чьими глазами мы видим события), появлялся на экране в начале, а потом исчезал до самого финала, в истории кино еще не бывало. Блокадная девушка Танька, работающая в столовой советской базы подлодок в побежденной Финляндии, с первого взгляда влюбляется в Маринина, а потом куда-то пропадает. Опереточные чекисты клеят герою не менее опереточное дело. Линия с его братом, колчаковцем, ставшим монахом, откровенно пародийна. Да и зачем "шить" ему 58-ю статью, если, судя по фильму, разгильдяя Маринина можно запросто упечь: завалявшись в постели какой-то шведки, он стал виновником гибели подлодки.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...