Односторонний брак

Людмила Максакова в монопьесе Габриэля Гарсиа Маркеса

премьера театр

В театре "Мастерская Петра Фоменко" вышла премьера малоизвестной в России монопьесы Габриэля Гарсиа Маркеса "Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине". На спектакле "Как жаль..." побывала АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА.

Поставить пьесу, представляющую собой один нескончаемый женский монолог, Петра Фоменко уговорила Людмила Максакова. С режиссером, давно заслужившим репутацию похитителя актерских сердец, актриса сталкивалась в работе не раз. В 80-е она снималась в его фильме "Поездки на старом автомобиле", а в 90-х, когда еще только создававший собственный театр мэтр ставил спектакли для вахтанговцев, сыграла в его "Без вины виноватых" и "Пиковой даме" лучшие за последние годы роли.

С тех пор на редкость трудолюбивая актриса Людмила Максакова побывала в разных режиссерских руках, но память о счастливых днях репетиций с Петром Фоменко осталась. "Любовную отповедь..." стали репетировать два года назад, когда сам господин Фоменко объявил, что мастера его мастерской уже достаточно созрели для того, чтобы начать сезон проб и ошибок. Впрочем, выбор пьесы в каком-то смысле казался безошибочным: все известные женские монологи поставлены уже сотни раз, а этот увидел свет впервые.

Герои Габриэля Гарсиа Маркеса выясняют отношения накануне серебряной свадьбы. Точнее, их выясняет жена по имени Грасиела, выплескивая в монологе скопившиеся за 25 лет боли и обиды, а муж Сальваторе молча сидит в кресле.

Прелести неравного брака: она из бедной семьи, он — потомственный маркиз, пренебрежение свекрови, равнодушие сына, бесконечные измены мужа и собственный не случившийся роман,— весь этот темпераментный (дело ведь происходит в Колумбии), временами откровенно сварливый монолог, в котором зрителю отводится роль психоаналитика, не слишком близок Петру Фоменко. Поэтому он делает мужа (Максим Литовченко) этаким чеховским тюфяком, вперившим глаза в спасительную газету и называющим супругу "мамочкой". А еще — вплетает в действие суетливого мажордома, напоминающего привидение (Степан Пьянков). Тот выныривает из темноты, подает шляпы и трости и с непередаваемой нежностью стирает пыль с портретов предков.

Темой спектакля становится не конкретная тоска по загубленной в бездарном браке молодости, а самая что ни на есть "фоменская" тема — ностальгия по прекрасному прошлому. Для Петра Фоменко это прошлое — старинный, полузабытый ныне театр, где играли подробно и филигранно, где актрисы носили боа и шляпы с перьями, актеры умели быть импозантными, а сцену окутывал флер таинственности и ароматы духов.

Поначалу вся эта театральность доставляет удовольствие: госпожа Максакова изображает то разочарованную в свете гранд-даму, то ее же в юности — нелепую простолюдинку, шепелявящую от страха перед знатной свекровью (играть так играть — вместо свекрови в кресле-качалке сидит наряженный в шелка игрушечный пудель). Тени предков зорко поглядывают с портретов, муж на миг перевоплощается в обаятельного француза — несбывшуюся любовь героини, звучат старые мелодии.

Однако многостраничный монолог Грасиелы все длится, а госпоже Максаковой, похоже, хочется не только ностальгировать, но и высказаться на женскую тему. Ее игра вдруг становится вполне конкретной и реалистичной. Фразу о том, что "все мужчины — драные индюки", она адресует непосредственно залу. Делает паузы, явно рассчитанные на смех: "Эта твоя, ну, как ее (пауза, характерный звук губами), конечно, была с тобой..."; "Моя мать говорила: у этого юноши два лица. Одно не очень хорошее, а другое (длинная пауза) еще хуже..."

Собственных переживаний актриса под обличительные речи своей героини не подкладывает, скользя от одной задиристой фразочки до другой, поэтому монолог постепенно превращается в набор томительно-однообразных цирковых реприз.

Но вот, наконец текст господина Маркеса произнесен до конца: Грасиела называет мужа сукиным сыном и признается ему в любви. Звучит романс. Герои замолкают и преображаются. И тут вновь вступает в свои права ностальгия. По цилиндрам и шляпам с перьями, по мерцающему свету и трепещущим тюлевым занавесям. По тому театру, которому столько лет служил Петр Фоменко. По театру, секрет которого сегодня, как видно, почти утрачен.


Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...