Так уж случилось, что в нынешнем году Россия председательствует в двух солидных международных структурах — "большой восьмерке" и Совете Европы. И хотя G8 часто называют "мировым политбюро", председательствование в ней Москве далось, похоже, намного легче. Ведь в этом элитном клубе мировых держав многие проблемы решаются методом торга: здесь мы вам уступим, там — вы нам. А этим методом Россия в общем-то овладела.
Другое дело — Совет Европы. Председательствовать в этой организации, объединяющей 46 государств-членов, конечно, почетно. Но вся загвоздка в том, что специализируется совет на вопросах прав человека, а депутаты на сессиях его парламентской ассамблеи, в отличие от дипломатов и госчиновников, более свободны в критике стран, где с правами человека есть проблемы. Они не ограничивают себя жесткими рамками высших государственных интересов.
Поэтому к председательствованию в Совете Европы Россия, похоже, готовилась чуть ли не как к восхождению на эшафот. Опасения, что европарламентарии только и ждут, когда Россия займет наконец-то кресло председателя, чтобы обрушить на нее огонь критики, наверняка не давали покоя Москве задолго до того, как она стала председательствовать в Страсбурге.
Однако как продемонстрировали прошедшие шесть месяцев, ничего страшного в Совете Европы для России не оказалось. Многие болезненные для нее темы (Чечня, отношения с Грузией) Совет Европы или полностью обходил, или упоминал вскользь. Белоруссией, заботливо опекаемой Россией, европарламентарии тоже в общем-то не занимались. А серьезная критика в адрес Москвы звучала фактически только по одному вопросу — за нежелание России отменять смертную казнь. Но и здесь даже российские представители признали: эта критика пошла России на пользу, смертную казнь надо действительно отменять — хотя бы потому, что это записано в российской Конституции.
Словом, Совет Европы оказался не так страшен, как Москве казалось. И в этом нет ничего удивительного.
По большому счету сегодня он необходим России. Совет Европы, по сути, выполняет для российской власти роль политической оппозиции, которая в самой России совсем уж зачахла.
Критика с его стороны, как и из уст любой другой оппозиции, разумеется, не слишком приятна. И эта неприязнь часто оборачивается упреками Москвы (оправданными или не очень) в адрес Страсбурга. Однако Совет Европы в качестве оппозиции имеет для Москвы целый ряд неоспоримых преимуществ в сравнении с реальной оппозицией внутри страны. Страсбургские оппозиционеры в большинстве случаев стараются быть политкорректными. Да и на власть в России они не претендуют, что, наверное, тоже немаловажно.
Но главное даже не в этом. Известно, что без серьезной оппозиции любая власть обречена на загнивание и саморазрушение. И уже только за это Москва должна быть благодарна не слишком любимому ею Совету Европы.