Задача состоит в том, чтобы найти разумное соотношение между скоростью реформы и реальной социальной платой за нее
Ключевым моментом президентского послания в отношении между ним и правительством является принцип разделения понятий "экономическая реформа" и "экономическая политика". Как можно было понять из текста документа, отныне президент будет нести ответственность только за реформирование экономики вообще — иначе говоря, Борис Ельцин будет лишь "защищать и отстаивать курс на продолжение экономических преобразований". Статус же "экономической политики" (то есть конкретная реализация этого курса) резко понижен — теперь, в понимании российского президента, это удел исключительно правительст
ва. Тем самым оно окончательно закрепляется в роли исполнителя идей президента.
Разумеется, такое разделение выгодно президенту. Прежде всего, дистанцирование Бориса Ельцина от повседневных неудач экономической политики правительства должно формировать имидж президента как "гаранта экономических преобразований". Именно в этом контексте надо понимать заявление руководителя группы разработчиков экономической части президентского послания Александра Лившица: "Правительство может следить за социально-политическими эффектами, а президент — обязан". Очевидно, что в том случае, когда социальные последствия реформ будут достигать критически допустимого уровня, именно правительству придется отвечать за "свою" экономическую политику по принципу "правительства приходят и уходят, а Борис Ельцин остается".
1994 год должен стать годом начала действительной структурной перестройки российской экономики. Предельно допустимый уровень инфляции превышать нельзя. Это требование будет обеспечиваться, в том числе и конституционными полномочиями президента
Собственно экономическая часть президентского послания подтвердила прогнозы экспертов о том, что принципиальных изменений, по крайней мере на уровне деклараций, не произойдет. Для правительства вряд ли окажется новостью призыв президента "преодолеть кризис неплатежей, прекратить остановку жизнеспособных предприятий". Точно так же совпадают со взглядами членов правительства и президентские тезисы о необходимости "остановить технологический откат российской промышленности", стимулировать инвестиционную активность и сформировать конкурентоспособные на внешних рынках финансово-промышленные группы.
Однако безусловно неприятным сюрпризом для правительства Виктора Черномырдина станет положение послания, определяющее в качестве ориентира для финансовой политики правительства уровень среднемесячной инфляции к концу года на уровне 3-5%. Это почти в два раза ниже объявленных правительством в январе показателей "умеренно-жесткой" денежной политики в 1994 году. Однако, по мнению президента, жесткую финансовую политику правительство обязано совместить с выполнением всех своих финансовых обязательств, обеспечением "затухания и приостановки спада производства, активных структурных преобразований на основе выведения неэффективных производств и поддержки точек роста". Кроме того, ключевой для кабинета объявлена и задача "стабилизации уровня жизни основной части населения".
В принципе такой набор по сути взаимоисключающих требований весьма характерен для российской практики составления подобного рода документов. Так, принятая 6 августа правительством программа (Борис Ельцин предложил Виктору Черномырдину руководствоваться ею и впредь) содержит почти тот же набор тезисов, однако с большим акцентом на показателях финансовой деятельности — уровень инфляции, размер бюджетного дефицита. В этой связи подтверждение "легитимности" действующей программы в какой-то степени является неприятным подарком для правительства — два первых месяца 1994 года правительственные эксперты были заняты подготовкой предложений по избавлению программы от излишнего "монетаристского" крена.
Таким образом, суммируя те требования, которые предъявил Борис Ельцин правительству, можно говорить о том, что Виктору Черномырдину в этом году предстоит весьма сложная задача — выполнить приказ президента "стой там, иди сюда". Очевидно, однако, что изменившееся с принятием новой Конституции ситуация оставляет премьеру гораздо меньшее пространство для маневра — невыполнение им хотя бы одного из президентских предписаний становится вполне достаточным основанием для "реализации конституционных полномочий" президента (например, смены главы правительства).
1994 год должен стать годом реальной поддержки государством производителя. Речь идет прежде всего о налогах. В такой системе любому предприятию, предпринимателю честно можно только умирать, причем мучительной смертью. Жить — невозможно
Действительно, невозможно, тем более что сам президент признается в неспособности налоговых органов "собрать все, что причитается государству". В своем выступлении Борис Ельцин привел весьма показательные для существующей налоговой практики цифры: "за прошлый год по бюджету доход должен был составить 23-25 трлн рублей, а фактически составил 17 трлн". Трудно сказать, являлся ли в его устах этот пример критикой правительства за, казалось бы, неэффективную работу по исполнению доходной части бюджета или же самокритичным признанием непродуманности системы налогообложения, законодательство о которой подписывалось именно президентом. Тем не менее, по всей имеющейся информации, в ближайшее время ни правительство, ни Федеральное собрание не собираются