Вчера президент России Владимир Путин приехал на 6-й съезд Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) и выступил на нем со своим первым политическим завещанием. Которому среди собравшихся внял только специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Еще накануне вечером огромный зал Манежа был пуст. В нем не было ни стульев, ни двух огромных телеэкранов по бокам сцены, ни президиума в два ряда, один над другим, ни деликатной предупредительной таблички на втором этаже, в ресторане: "Пиво только для членов профсоюза". Впрочем, на полу первого этажа уже лежало честное предупреждение, написанное фломастером на мраморе: "В зале крысоловки! Не наступайте на красный кабель!" Было похоже, что предупреждение адресовано прежде всего крысам.
Президент появился в зале к середине дня. До него съезд работал вяло. С короткой приветственной речью выступил спикер Госдумы господин Грызлов, которого председательствующий назвал Борисом Всеволодовичем, отчего спикер заметно расстроился и даже сник, ибо, видимо, и не предполагал, что кто-то в стране до сих пор не выучил наизусть его отчество. Председатель ФНПР Михаил Шмаков, призвавший делегатов к ответственности и порядку, выступил с установочной речью, в которой многие вещи назвал своими именами.
Он не стал скрывать от делегатов, что "ряд газет и частных телеканалов, выражающих мнение крупного капитала, пытаются опорочить профсоюзы", отказываясь признавать, что ФНПР играет хоть сколько-нибудь заметную роль в политической и экономической жизни страны.
— К этому хору критиков присоединяются и новые партии, и левацкая оппозиция,— продолжал он.— Об их истинных задачах догадаться нетрудно!
Впрочем, гадать не пришлось вообще: господин Шмаков объяснил, что, критикуя профсоюзы, оппозиция пытается завоевать симпатии избирателей. Видимо, это и в самом деле безошибочный путь к их сердцам: господин Шмаков сам таким образом признал, что симпатии избирателей невозможно завоевать, объясняясь в любви к профсоюзам.
— Не выйдет, господа-товарищи! — под бурные аплодисменты делегатов заявил господин Шмаков.— Мы научились отличать истинных друзей от сладкоголосых врагов, старающихся воткнуть нож в нашу спину в условиях объективного противостояния между трудом и капиталом!
Михаил Шмаков старался дать понять, что у ФНПР есть враг, так как у профсоюзов не может не быть врага, ибо они по определению должны с кем-нибудь за что-нибудь бороться, но этот враг ни в коем случае не власть, тем более в лице ее высшего политического руководства, которое появилось в полдень под угрожающее объявление, раздавшееся под сводами Манежа как гром среди ясного неба: "Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин!" Таким голосом человек имеет моральное право объявлять только о надвигающейся ковровой бомбардировке Центрального округа столицы.
У меня сложилось впечатление, что делегаты примерно так и поняли это объявление, ибо все без исключения с тревогой и даже паникой в глазах вскочили со своих мест. Впрочем, затем последовали аплодисменты, которые набрали такую силу, что настоящей бомбардировки, если бы она в этот момент и в самом деле случилась, никто бы даже не услышал.
Господин Путин рассказал делегатам, что ему за несколько лет "удалось добиться главного — реально укрепить гарантии трудовых прав и свобод граждан России".
— Вы знаете,— продолжил президент России,— в результате предпринятых государством и профсоюзными организациями усилий заработная плата за последние пять лет выросла в стране почти в два раза в реальном выражении.
Господин Путин великодушно дал подзаработать сейчас на этой информации и политическому руководству ФНПР.
— В реальном, за минусом инфляции! — продолжил президент с энтузиазмом, который демонстрирует всякий раз, примерно два раза в месяц, когда вспоминает об этом факте.
— Работать в России становится все более престижно и выгодно! Между тем профорганизации далеко не всегда берут на себя ответственность за решение трудовых проблем и споров.
— А вот это правильно! — неожиданно громко сказал сидевший рядом со мной председатель ЦК профсоюзов жизнеобеспечения (включают профсоюзы ЖКХ, народных и художественных промыслов, добровольных пожарных обществ и еще нескольких жизнеобеспечивающих организаций.— Ъ) Александр Василевский.
— И подчас играют сугубо формальную роль в защите интересов работника и трудовых коллективов! — произнес президент.
— Именно! — воскликнул со своего места Александр Василевский, так что на него оглянулись сразу несколько впереди сидящих делегатов.
— Я думаю, что вы это знаете лучше меня: за последние пять лет численность Федерации независимых профсоюзов снизилась на 10 миллионов человек,— продолжил президент, и по лицам делегатов я понял, что они знали это гораздо хуже него, а скорее всего, не знали вообще, ибо именно этот факт члены президиума от них, похоже, малодушно скрывали.
— Это значит, что привлекательность членства в профсоюзах снижается,— добавил господин Путин.
Президент заявил, что "профсоюзы должны занять принципиальную позицию по 'серым' схемам оплаты", ибо "под права трудящихся закладывается мина замедленного действия".
— Зарплаты "в конвертах" незаконно занижают размеры будущих пенсий работников,— объяснил господин Путин.— Люди в текущей жизни часто не задумываются об этом. А профсоюзные лидеры должны думать об этом всегда.
Наконец-то он нашел им занятие.
Президент не ушел, а разместился в президиуме, и уже только от этого выступления делегатов оказались наполнены глобальным смыслом, который сами они при всем желании не смогли бы вложить в каждое свое слово.
Председатель горно-металлургического профсоюза России Михаил Тарасенко признал, что работники его отрасли отстают по производительности труда от западных коллег.
— Но по интенсивности,— воскликнул он,— нам нет равных!
Впрочем, он и сам признал, что это слабое утешение для трудящихся. Виновником, по его мнению, являются прежде всего Герман Греф и его министерство. Ограничение зарплаты трудящимся для господина Грефа, по мнению господина Тарасенко, "чуть ли не единственный инструмент влияния государства на трудовую политику!"
— Выход на минимальную заработную плату в две тысячи рублей,— говорил Михаил Тарасенко,— тоже не торжество справедливости! И если продолжится доминирование грефовско-кудринской идеологии затягивания поясов трудящихся и решения всех проблем только за их счет...
Говорить ему мешали аплодисменты делегатов. Их не насторожило даже то, что президент России слушал господина Тарасенко с каменным выражением лица.
Он предлагал предпринимателю, "не справившемуся со своей обязанностью организовать производство", идти "туда, где он может быть эффективным или эффектным", то есть, видимо, в политику. Из таких людей она, по его представлению, и состоит. И это был, пожалуй, единственный его тезис, с которым можно было безоговорочно согласиться.
— Мы, профсоюзы, никогда не были радикалами,— добавил господин Тарасенко.— Прежде чем делить пирог, надо его испечь. Так вот, он испечен! Пора его делить!
Так Михаил Тарасенко на глазах у коллег все-таки стал радикалом.
Председатель профкома птицефабрики "Башкирская" Артур Шанов волновался из-за вступления России в ВТО.
— Мы не сможем поддержать отечественного производителя без ограничения ввоза импортной сельхозпродукции не менее чем на 50 процентов! — заявил он.— С огромной тревогой мы ждем вступления России в ВТО!
Господин Путин в свою очередь с тревогой глядел на господина Шанова, который предлагал президенту "чаще советоваться с профсоюзами как представителями людей труда".
— И еще одну мысль меня попросили озвучить,— заявил Артур Шанов.— Для молодежи жилье далеко не доступное.
Так и выяснилось, что Артур Шанов выступал не со своими мыслями, а с теми, которые его попросили озвучить. Судя по тому, с каким удовольствием аплодировал ему господин Шмаков, озвучка прошла безупречно.
Слово от предпринимателей было предоставлено председателю координационного совета работодателей Олегу Еремееву.
— Классовый друг наш,— с нежностью прошептал сидевший рядом Александр Василевский.— Да, что-то не то этот Еремеев говорит. У Мордашова (Алексей Мордашов, глава компании "Северсталь".— Ъ) на его предприятии в себестоимости продукции труд рабочего составляет 10 процентов. А у его коллег за границей — минимум 50. Отсюда и сверхдоходы!
— Не могу не ответить на одну реплику господина Тарасенко,— говорил тем временем Олег Еремеев.— Насчет того, что у нас до сих пор дикий капитализм и эпоха первоначального накопления капитала!
— Да так и есть!..— закричали сразу, кажется, отовсюду.— Да ты с луны упал, парень!.. Греби отсюда!..
— Поехали Вексельберг и Путин в ЮАР и купили там горно-металлургический комбинат,— шептал Александр Василевский.— А лучше бы у нас купили...
Оказывается, у него был свой комбинат.
— Вы же знаете, каким цивилизованным стал рынок, сколько мы отчисляем на благотворительность!..— говорил Олег Еремеев.
— Иди отсюда и не кашляй! — кричали ему делегаты.— Суши весла!
Олег Еремеев что-то говорил еще некоторое время, но потом все-таки понял, что сегодня не его день. Председатель Свердловской организации профсоюзов Андрей Ветлужский предложил провести финансовую реформу в профсоюзах:
— Необходимо перечислять гораздо больше средств из первичных организаций в централизованный бюджет, то есть наверх!
Кроме того, он предложил считать профсоюзной собственностью все спорные объекты недвижимости, "если они находятся в профсоюзной собственности больше 30 лет". И аплодисменты делегатов, раздавшиеся после этих слов, можно было сравнить только с их аплодисментами при встрече президента РФ.
Когда слово предоставили президенту Международной организации профсоюзов Гаю Райдеру, Александр Василевский сказал мне на ухо:
— По численности мы самые большие в мире. А по потенциалу очень слабенькие. Вот когда мы все вымрем,— и он обвел широким великодушным движением весь зал Манежа,— тогда, я думаю, придут настоящие ребята!
Тем временем поступило предложение избрать Михаила Шмакова председателем ФНПР на следующий пятилетний срок.
— Неожиданное предложение! — оживились делегаты, сидевшие вокруг меня.— И смелое!
Тут взял слово до сих пор, оказывается, сидевший в президиуме Владимир Путин.
— Профсоюзы,— сказал он,— важнейший партнер для государства и бизнеса!
— Проговорился,— удовлетворенно произнес Александр Василевский.
— Один из выступавших сказал, что бизнес уже пережил эпоху первичного накопления капитала, стал более ответственным,— задумчиво произнес президент.
— Ну надо же такое было ляпнуть!..— крикнул кто-то сзади меня.
— И я действительно хочу подтвердить это: да, стал! — продолжил господин Путин.— Стал более ответственным, чем в начале и середине 90-х годов...
Делегаты скучающе глядели друг на друга.
— Прозвучала мысль, что пирог уже испечен и его пора делить,— заявил президент.
— Давно пора,— гораздо осторожнее сказал кто-то.
— Считаю этот тезис преждевременным и вредным,— добавил господин Путин.
— Эх, опять голодными останемся,— вздохнул господин Василевский.
— Тезис о возможном вступлении в ВТО...— продолжил президент.
— "Возможном"... Да хочешь не хочешь, а надо вступать,— покачал головой господин Василевский, неожиданно продемонстрировав пораженческий подход.— А то железный занавес, и будем жить как в Северной Корее...
Тем временем господин Путин защищал Германа Грефа, вступление в ВТО и объяснял делегатам, почему не получится ограничить доступ на отечественный рынок импортной сельхозпродукции, если у кого-то есть желание сохранить на этом рынке доступные для населения цены.
— Правительству в ходе переговоров о вступлении в ВТО,— говорил господин Путин,— удалось выговорить такие объемы поддержки нашего сельского хозяйства, которые прежде в ВТО вообще не применялись. Можем ли мы достичь того, чтобы наше сельское хозяйство стало конкурентоспособным в мире?
— Нет, не можем! — выдохнул зал.
— Конечно, можем,— вздохнул Владимир Путин.
Напоследок из уст Владимира Путина прозвучало политическое завещание делегатам. Он вспомнил, что они собираются раз в пять лет.
— В 2007-2008 годах страна будет переживать выборы в Госдуму и президентские выборы,— напомнил он.— Я понимаю, вас будут использовать для решения политических задач.
Мне показалось, в зале стало светлее от засветившегося в глазах делегатов мечтательного блеска. Они зашумели, задвигали стульями.
— Помните: ваша работа не должна носить политизированного характера! — произнес президент России, которому в этом деле конкуренты не нужны.
Впрочем, вот этого они, боюсь, уже не услышали.