Южная сторона парка

Побывал Федор Павлов-Андреевич

Первое, что получается сделать,— это перестать дышать. Во-первых, потому что высоко (и почти закладывает уши). А во-вторых, потому что так прекрасно. Из огромного окна в номере на 17-м этаже нью-йоркской гостиницы Ritz Carlton Central Park видно все самое главное в городе, весь сок и всю мякоть зеленого яблока. Второе, что делает человек, когда к нему возвращается дыхание,— он бросается к золотой подзорной трубе, стоящей на подоконнике, и принимается следить за птицами. Странные люди живут в этой гостинице. Или просто эта гостиница — странная?

НюЕкр, как его называют некоторые обитатели (особенно те, кто шутит по-русски), не знает горизонтальных мер. Все в НюЕкре смотрит вверх. Ко всему можно приставить гигантскую линейку и померить. Вот, например, в здании Ritz Carlton Central Park имеется 34 этажа, и с точки зрения этажности (многоэтажности) это, конечно, никакой не рекорд. Зато уже начиная где-нибудь с 10 этажа из номеров, глядящих на Центральный парк, открывается лучший вид во всем городе. Да, конечно, хорошо было смотреть на Нюсю (и так тоже называют этот город его русские поселенцы) с Твинзов, но и оттуда ничего подобного видно не было. Те, кто придумал эту гостиницу, обрек ее частых постояльцев на хронический вуайеризм. Потому что тебе видно, а тебя — нет.

Не бойся, не бойся, дорогой гость, подойди к очень большому окну в своем номере и настрой свою подзорную трубу. Она стоит на трех золотых ногах на подоконнике и как бы вопрошает. Что хочешь увидеть? Людей? (Чем они в парке занимаются?) Летающих, плавающих или ползучих существ? (Все они там живут.) На том же подоконнике будет лежать большая книга — "Виды птиц Центрального парка", и масса разных маленьких книжек про парк, про сердцевину большого зеленого "яблока".

Это все английские дела. Живая дичь посреди громадного города. Да, ведь и центр Лондона (особенно соседний с Гайд-парком) страдает от набегов лис — они роются в помойках, разбрасывая за собой недоеденное, в то время как отчаянные суслики то и дело решаются на суицид, бросаясь под колеса машин, проезжающих мимо галереи Serpentine посреди Гайд-парка (суслики пытаются привлечь внимание к экологической ситуации в Великобритании). То же и тут, посреди НюЕкра, в местности, ближайшей к Центральному парку. Лебеди, ковыляя, выбираются почти на дорогу и попрошайничают (причем, как говорят работники Центрального парка, их тут и так три раза в день неплохо кормят, просто они по натуре такие слегка жадные — им всегда мало), золотые рыбины в озере (бывают больше метра в длину) воруют у лебедей, а семья опоссумов, якобы тоже живущая в Центральном парке, все ждет, пока кто-нибудь из золотых рыбин поднимется брюхом вверх,— оказывается, эти опоссумы падки на падаль.

Опоссумов в трубу не разглядеть.

Зато хорошо видно дома — справа и слева от парка. Справа можно угадывать, какой где музей. Вон — Метрополитен. А вон — MOMA. Слева торчат скребущие небеса полувавилонские башни. Самая маленькая и скромная из них — недавно законченный лордом Фостером Hearst Corporation, на который даже можно любоваться. Но ладно дома. Пока светло, надо учиться узнавать птиц.

И когда глаза устанут искать хохлатую вертихвостку, имеющую, согласно птичьему атласу, золотой ирокез и изумрудные глаза, оставьте в покое трубу, бросьте разглядывать этот местный ЦПКиО и спускайтесь на второй этаж, в лаунж.

Ключ к большинству комнат Ritz Carlton Central Park — он же и ключ к двери от лаунжа. В лаунж имеет смысл отправиться к пяти вечера. Хотя бы уже потому, что леди и джентльмены "Ритц Карлтона" имеют обыкновение по всему миру дожидаться пяти вечера и рассаживаться в лаунжах. И поскольку пять вечера в Ritz Carlton Bali — это вам не пять вечера в Ritz Carlton Berlin, то и файвоклоковый чай в Нью-Йорке один, а в Москве (где RC — на месте "Интуриста" — откроется уже в конце года) будет совсем другой, не говоря уже про сопровождающее этот чай угощение.

В общем, когда вы спуститесь в лаунж, там уже будет сидеть приехавшая на пару дней из Элэя Синди Кроуфорд (у которой в Нюсе, конечно, есть свой лофт, но там дети с няней, муж причем вообще в Швейцарии, а у Синди в НюЕкре важные съемки, и надо сосредоточиться — поэтому Синди прячется в "Ритц Карлтоне"), у нее тут встреча с главным редактором американского "Харперса", и перед Синди стоит блюдо с фирменными ритцевскими biscuits — красными, желтыми, зелеными — и Синди размышляет: есть или не есть. И когда рассматривать Синди в упор станет уже неудобно, а разноцветное печенье закончится, тогда бросьте оглядываться по сторонам, допейте чай и поднимайтесь в спа.

Ритцкарлтоновские спа по всему миру имеют одну особенность: туда приходят, чтобы на определенное время потерять память. Дальше все зависит от ваших способностей: оказавшись в руках богини массажа Алии в спа RC Central Park, обязательно забываешь, что где-то там внизу ползает НюЕкр, что в Центральном парке изо всех сил орут друг на друга наглые птицы, а внизу в ресторане французский шеф приготовил такое консоме, ради которого можно идти сквозь стены, летать без крыльев, да что там — перешагивать здания.

Но мой главный герой в центропарковом отеле обитает за стойкой консьержа. Он, конечно, француз. Его, конечно, зовут Виктор, ему, конечно, слегка за 60, и он, конечно, знает все про весь мир. (Другие консьержи знают все про НюЕкр, что тоже непросто.) Получилось, что, когда я разговорился с Виктором (мне надо было подобрать самую складную стыковку из Нюси в Манагуа, столицу Никарагуа, куда я летел по серферским делам), он быстро и невзначай, почти невидно двигая руками под своей стойкой и только иногда опуская глаза в монитор компьютера, рассказал мне всю мою судьбу: и какая у Нюси разница с Москвой, и как трудно добраться в час пик с Тверской в Шереметьево, и что в "Аэрофлоте" отменили первый класс.

Через три минуты этой приятной беседы Виктор ловким взмахом одной руки выудил из-под своей конторки десять страниц стыковок по маршруту НюЕкр--Манагуа, а другой в течение десяти секунд тут же обвел жирным маркером три самых коротких и удобных.

Я стоял и по-дурацки улыбался.

А Виктор, глядя невинными глазами, сказал: "Ну и тогда, сэр, я разбужу вас в шесть вечера по Москве, чтоб вы успели на этот самый удобный рейс?"

Глядя через пятнадцать минут в подзорную трубу и пытаясь угадать, что имеет в виду лебедь, неприятно (впрочем, этого не было слышно, это подразумевалось) вопя на окруживших его в озере золотых рыб, я понял, что каждый, кто живет в Ritz Carlton Central Park, уже обречен.

И что возврат сюда — автоматическая штука.

Поэтому я и не стал прощаться с лебедями.