Программа "Фильмфест-94", открывающаяся завтра в московском Доме кино, представит публике фильмы, получившие премии на международных фестивалях. Завтра будет показана картина Евгения Юфита "Папа, умер Дед Мороз". В день присуждения ей Главного приза международного фестиваля в Римини местная газета вышла с заголовком "Некро победило!".
Некрореализм, то есть "мертвореализм", родился в питерских коммуналках, на помойках и пустырях. Здесь снимал свои первые узкопленочные опусы Евгений Юфит — фотограф, художник и один из тайных идеологов российского панка. Сюжеты были под стать натуре: массовые драки, погони, суициды.
"Папа, умер Дед Мороз" сделан уже в рамках солидного ленфильмовского проекта. В трудно различимую основу сценария Владимира Маслова положен рассказ А. К. Толстого "Упырь". Пропущенная через фильтр "чистого идиотизма, не опороченного подсознанием или инстинктом" классика выглядит так: писатель-анималист отправляется в деревню и попадает там в историю, напоминающую не то экранизацию похмельного бреда, не то научно-популярное кино о поведении душевнобольных на природе. В финале обессилевший горе-писатель катит на дрезине неизвестно куда и переезжает мальчика, томно положившего шею на рельсы. Мальчика жалко, но не очень, потому что в вещем сне героя этот мальчик вместе с безногим дедушкой цинично издевался над трупом водопроводчика, удавленного в канализационном тоннеле. Словом, в итоге все или почти все герои добиваются вожделенного летального исхода, а по экрану после титра "вскоре похолодало" бредет вереница мужиков в одинаковых черных костюмах. Открывает шествие мужик, смахивающий на Ельцина, а замыкает — вылитый Жан-Люк Годар.
Выбравшись из охранительного круга эпатажа и скандала, Юфит и его соавтор Владимир Маслов тут угодили в круг традиции авторского "страшного фильма". Их стилевой гибрид узаконен такими шедеврами, как "Ночь живых мертвецов" Джордано А. Ромеро, "Мука Девида Кроненберга" или "Голова-ластик" Дэвида Линча. Но в отличие от примитивного фильма ужасов, этот фильм питается не столько фантазмами коллективного бессознательного, сколько авторскими психозами. Потому и награда, врученная Юфиту на родине Феллини, который, как известно, тоже предпочитал съемочную площадку кабинету психоаналитика, глубоко символична.
Воплотив собственное подсознание в унылых образах обыденной реальности, остепенившийся некрореалист заодно показал, каким должен быть настоящий, незаемный отечественный Horreur (каким он не должен быть, ясно по эксплуатирующим тот же сюжет "Пьющим кровь" Евгения Татарского). Онтологически-тоскливый, полуживой от скуки, набитый дремучими метафорами мир, где жизнь и смерть давно слились в пространстве всеобщего отупения, в одинаковой степени свойственен и личным вывихам режиссера Юфита и маразматическому общественному подсознанию. Поэтому и история смерти Деда Мороза, который, как и следовало ожидать, в фильме ни разу не появляется, есть произведение хотя и авторское, но неподдельно народное.
СЕРГЕЙ Ъ-ДОБРОТВОРСКИЙ