Выступление Бориса Ельцина на совместном заседании палат Федерального собрания с Посланием о положении в стране было перенесено на неделю в связи с болезнью президента. В предстоящий четверг (если выступление не будет еще раз отложено) станут известны основные приоритеты экономического развития страны и соответственно основные составляющие экономической политики российских властей в нынешнем году. Проявляя "политический такт", по выражению пресс-секретаря президента Вячеслава Костикова, правительство выдерживает паузу, публично не заявляя о своих дальнейших планах. Однако совершенно очевидно, что эти планы будут соответствовать президентским. Контуры "нового курса" уже различимы в работе кабинета: это подтвердили события прошедшей недели.
Завершение в основном согласования механизма объединения денежных систем России и Беларуси, итогом которого в пятницу стал стремительный приезд в Москву белорусского премьера Вячеслава Кебича, подтвердил тот факт, что в политике России по отношению к проблемам формирования рублевой зоны произошел существенный сдвиг. Подробнее о российско-белорусских соглашениях и их последствиях для страны Ъ пишет на стр. 3, здесь же можно констатировать только то, что Россия готова пойти на существенные финансовые потери ради реализации определенных экономических и политических интересов.
До сих пор финансовые соображения, казалось бы, всегда одерживали верх при выработке экономической политики России в отношении стран СНГ. Создание ЦБР системы корреспондентских счетов для обслуживания расчетов с сопредельными странами, прекращение практики "технического кредитования" Центральным банком национальных банков новых независимых государств, июльская денежная реформа и, наконец, крах идеи рублевой зоны могли рассматриваться как этапы обособления России от менее жизнеспособных экономик "ближнего зарубежья". Тем самым как бы закреплялся избранный осенью 1991 года "изоляционистский" курс, бывший частью радикального варианта экономической реформы Гайдара. Резкий поворот от него к политике "двойного стандарта", рассматривающей страны СНГ как подобие британских доминионов, подверг сомнению утверждение французского политолога Элен Каррер д'Анкосс о том, что "в отношении бывших советских республик и других стран мира российская внешняя политика выглядит логичной и последовательной". Впрочем, непоследовательность не всегда означает нелогичность. Подготовленный проект президентского послания о положении в стране отчасти объясняет логику смены ориентиров.
Краеугольным камнем этого документа является признание того, что в среднесрочной перспективе рассчитывать на сколь-нибудь существенную помощь извне национальной экономике не придется — "выходить из кризиса России придется самостоятельно". Насколько серьезным является это признание, объясняет тот факт, что одним из опорных элементов экономической реформы, запущенной в 1992 году, помимо жесткой финансовой политики и либерализации цен была массированная иностранная помощь. В конечном счете "гайдарономика" была ориентирована на создание благоприятного инвестиционного климата, позволившего бы ежегодно привлекать в российскую экономику иностранные инвестиции в масштабах, достаточных для реконструкции национальной промышленности ( $20-40 млрд в год). Однако попытка применения стандартных стабилизационных программ привела в России к результатам, схожим с полученными в большинстве наименее стабильных развивающихся экономик: инвестиционный климат не улучшился, а ухудшился.
В этих условиях российскому руководству ничего не остается как констатировать: "зарубежные фирмы будут воздерживаться от серьезных инвестиций до тех пор, пока не наступит стабилизация, пока в российскую экономику не начнут вкладывать капиталы отечественные предприниматели". А от этого только один шаг до протекционизма, который, судя по всему, президент и сделал: "государство обязано последовательно защищать интересы российского бизнеса на внутреннем и мировом рынках". Если в четверг в Кремле будут произнесены эти слова, смена эпох в экономической политике завершится — протекционизм заменит неолиберализм.
Неудивительно, что на одно из первых мест в экономической политике правительства уже сейчас выходит борьба со спадом. В этой связи, по заявлению Александра Шохина, "будет доминировать тенденция восстановления экономических отношений со странами СНГ", поскольку, по оценкам независимых экспертов, до 60% промышленного спада в стране обусловлено разрывом хозяйственных связей. Политически этот курс оформляется триединой формулой: новые независимые государства нежизнеспособны (Ельцин: "изоляция от России бесперспективна", "в одиночку не выжить"), выход из кризиса в реинтеграции (Ельцин: "добровольная, свободная и мирная интеграция будет набирать силу", Шумейко: "теперь наша задача — собрать Россию назад"), ведущая роль в этом процессе будет принадлежать России (Ельцин: "призвание России — быть первой среди равных").
Главным инструментом интеграции российский президент видит Экономический союз СНГ, который подразумевает заключение соглашений о создании зоны свободной торговли, таможенного и платежного союзов, обеспечение свободы миграции рабочей силы. На микроуровне формирование Экономического союза должно сопровождаться образованием транснациональных объединений, финансово-промышленных групп и банковских структур. Последним кирпичом в здании нового союза президент России видит Межгосударственный комитет сотрудничества — наследник упраздненного в январе 1992 года Межгосударственного экономического комитета — которому могли бы быть переданы определенные регулирующие и контролирующие