На прошлой неделе комиссия Мосгордумы по перспективному развитию и градостроительству рассмотрела концепцию закона "Об архитектурном зонировании города Москвы". О том, зачем и как нужно зонировать Москву, обозреватель "Власти" Андрей Воскресенский беседовал с разработчиком закона депутатом Мосгордумы Михаилом Москвиным-Тархановым.
— Зачем нужно принимать отдельный закон об архитектурном зонировании, если и так по действующему законодательству памятники архитектуры не должны перестраиваться, а в зонах исторической застройки запрещено новое строительство?— А в законе о зонировании речь не идет о памятниках. С ними и так все ясно: их трогать нельзя. Речь идет о том, что новое строительство должно соответствовать уже имеющейся застройке. Например, первая зона — это чаще всего модерн, эклектика рубежа XIX-XX веков или сталинская архитектура. Новые здания надо строить с учетом этой среды, чтобы они не нарушали стиля. Приведу простой пример. Гостиница "Тверская" рядом с Белорусским вокзалом — новодел, который абсолютно вписался в историческую среду. А "Шератон Палас" неподалеку — совершенно несуразный куб, не имеющий никакого отношения к своему окружению. Сейчас даже в историческом центре Москвы строят хай-тек, при этом формально не нарушая никаких законов. Зачем это нужно? Хотите экспериментов — идите в пятую зону, там уместны любые выкрутасы. Кстати, этот законопроект рассматривается в паре с другим — "О художественном оформлении Москвы". Он направлен на сохранение уже существующего облика города. Опять же речь не о памятниках. У нас ведь даже многие прекрасные дома Серебряного века не относятся к памятникам.
— А не правильнее было бы вместо этого перевести в разряд памятников те здания, которые почему-то к ним не относятся?
— Нет, не правильнее. То, что построено до 1812 года, до пожара Москвы, является памятником по определению. То, что построено после,— только в том случае, если это архитектурный шедевр. Вот представьте себе: какой-нибудь купец Тютькин в XIX веке строит для себя дом. Строит фактически обычную коробку по типовому проекту. Но фасад должен быть красивым — и специально для этого приглашается "фасадный" архитектор. Например, Осип Иванович Бове — он был знаменитым мастером фасадов. Архитектор рисует эскиз, который затем воплощают обычные ремесленники. Так вот, настоящей ценностью является эскиз, которому место в музее. А фасад, как и дом,— не памятник. Но это ценный фасад, он часть облика улицы, города, он формирует этот облик. При необходимости можно его переделать, используя новые материалы, но не меняя внешнего вида. Москва — это, конечно, великая эклектика, но все-таки не винегрет из селедки и винограда. А у нас сейчас с домом можно делать что угодно, если он не памятник.
Давайте пойдем дальше. Вторая зона — это зона воссоздания. Исторической застройки нет, но остались схемы, планы, рисунки, фотографии. И по ним можно воссоздать городскую среду. Типичный пример — застройка на месте гостиницы "Россия". Исторический Китай-город был в значительной мере построен в период русского капитализма, и именно в таком стиле логично его воссоздавать. И я считаю, что Лужков правильно отклонил проект киноконцертного зала Нормана Фостера. С инженерной точки зрения он превосходен, но хай-тек в этом районе неуместен.
— А как вы прокомментируете решение Высшего арбитражного суда, который 24 октября признал недействительными итоги конкурса на реконструкцию гостиницы "Россия"?
— Я сам был членом жюри конкурса. Это был первый конкурс такого уровня с участием иностранцев. Возможно, там допустили какие-то формальные ошибки, но по сути это было настоящее состязание, у жюри изначально не было единого мнения. Там рассматривались три основных проекта. Первый — австрийской компании Strabag — самый дорогой, помпезный и по-купечески размашистый. Он никому не понравился, кроме меня. Я ведь сам из купцов, моим родственникам — Москвиным, кстати говоря, в свое время принадлежала часть территории Китай-города, в том числе земля в Зарядье. Так вот, я бы сам, наверное, построил что-то подобное, с колоннами, в стиле ампир, эклектики, что-то вроде Ильинки. Но когда я узнал, сколько это стоит, то перестал быть сторонником Strabag. Второй проект — компании "Монаб" — мне не понравился с культурологической и организационной точки зрения. Это такие черно-красные здания в европейском стиле. Хотя, надо сказать, бизнес-план у них был очень сильный в финансовой части. Третий проект — "СТ Девелопмент" Шалвы Чигиринского — был, во-первых, очень элегантно представлен, рисунки делали итальянские художники. Во-вторых, Чигиринский продумал не только бизнес-план, но и всю организацию процесса. Всю недвижимость, которую можно было заранее купить, он купил, и теперь ее, конечно, не отдаст без выгоды для себя. Он заключил соглашение с профсоюзом гостиницы "Россия" о трудоустройстве всех работников, а это немаловажный момент. А главное — он придумал, как с умом утилизовать материалы разбираемой гостиницы. Конкурсная комиссия сначала разделилась практически пополам, потом уже проголосовали за Чигиринского, насколько я помню,— 16 голосов против 9. Так что, повторяю, это был настоящий конкурс.
— Вернемся к вашим законам. Для их реального воплощения фактически нужен новый кадастр фасадов в историческом центре Москвы.
— Безусловно. Нужны подзаконные акты, надо определить критерии ценности и особой ценности фасадов, законодательно определить рамки возможного и запрещенного. Правда, со вкусом архитектора ничего поделать нельзя. Возьмите отель "Ритц Карлтон" на месте снесенного "Интуриста". Казалось бы, главный бело-розовый ажурный фасад выдержан в стиле соседнего "Националя", вынесенная вперед входная группа из серого камня корреспондируется с мощным гранитным основанием сталинских домов на Тверской и реминисценциями на тему архитектуры Возрождения, свойственными Серебряному веку. Вроде бы все правильно. А в результате получилось безвкусное сочетание двух вариантов модерна — реминисценции Возрождения и московский классики. Это проблема вкуса, никакой закон здесь ничего не изменит. Точно так же дело обстоит и с уже существующими фасадами. В некоторых случаях можно давать им развитие, украшать фонарями, делать стильные вывески, различные малые, в том числе скульптурные формы мелкой пластики на них, рядом с ними. Но такое решение должен принимать архитектор, а не хозяин лавки, которая разместилась в этом здании. Россия вообще страна преимущественно плохого вкуса, это общеизвестно. То, что делает хозяин лавки, вызывает, как правило, недоуменное и тягостное чувство.
— Похоже, ваши законы заденут интересы рекламщиков.
— Обязательно заденут. Видите ли, рекламу как таковую мы регулировать не можем, практически все полномочия в этой сфере у нас отобраны федеральной властью. А с принятием закона мы сможем заявить: рекламный щит не должен загораживать ценный фасад. Перетяжка не должна быть крюком вбита в стену и вообще наносить фасаду какой-либо ущерб. Это подход не с точки зрения экономики или нравственных норм, а только с точки зрения художественного оформления города. А это уже наша епархия. Посмотрите, что произошло с Пушкинской площадью и Тверской улицей из-за оголтелой рекламы — эта часть города фактически не существует в качестве архитектурного ансамбля. Конечно, нужен разумный подход, вообще запрещать рекламу никто не будет. Например, на интересном фасаде театра Станиславского и Немировича-Данченко (кстати, не относящегося к памятникам) уместно расположить рекламу нового спектакля. Но уж никак не рекламу жевательной резинки.
— Даже если эта реклама позволит театру отремонтировать сценическое оборудование?
— Увы, даже в этом случае. Надо зарабатывать по преимуществу своей основной деятельностью. А город Москва, у которого бюджет больше бюджета таких стран, как Украина или Польша, может себе позволить отказаться от тех заработков, которые наносят ущерб его историческому облику.
На какие зоны депутаты Мосгордумы предлагают поделить Москву
 Зоны воссоздания архитектурной среды. В этих зонах многие здания были утрачены, но сохранились ценные элементы городской застройки и исторические документы об утраченных объектах. Здесь должно быть проведено частичное архитектурное воссоздание городской среды в соответствии со стилистическими и художественными требованиями зоны. Зоны модернизации архитектурной среды. Согласно концепции, рядовая застройка 1960-1990-х годов должна быть модернизирована. Изменения коснутся отделки и цвета фасадов. Могут появляться малые формы, объекты комплексного благоустройства при капитальном ремонте зданий, а также оригинальные элементы при новом строительстве. Зоны свободной организации архитектурной среды — новостройки, места массовой жилой застройки, территории на месте бывших пятиэтажек. Зоны архитектурного развития. В таких зонах реализуются нетривиальные проекты, исключается рядовая, типовая застройка, идет поиск новых форм. Такой зоной является, например, деловой центр "Москва-Сити". |