"Дистанция между 'не нравится' и погромом -- огромная"

Чуть больше недели назад группа неизвестных в масках устроила погром в галерее Марата Гельмана. Почему в России нападают на современное искусство, Ирине Кулик рассказал потерпевший — один из первых московских галеристов и известный политтехнолог Марат Гельман.

       — Как вы думаете, что все же стало поводом для погрома в вашей галерее — то, что вы выставили грузинского художника Джикию, или скандал с антипутинскими работами "Синих носов", задержанными в Шереметьево? Иначе говоря, ненависть к инородцам или обида за президента?
       — Точный ответ может дать только следствие. Я предполагаю, что скандал в Шереметьево — вряд ли. Работы, кстати, еще там и будут еще десять дней, которые нужны прокуратуре, чтобы понять, возбуждать уголовное дело об оскорблении президента или нет. Выставка Джикии — да, может быть.
       — То есть сыграли свою роль нынешние антигрузинские настроения?
       — Скорее всего, это националисты, которым в принципе любое современное искусство — кость в горле. А выставка грузина — это возможность не просто погрома, а безнаказанного погрома.
       — Иными словами, выставку разгромили не потому, что Джикия — грузин, а потому, что он представитель чуждого народу искусства. Как вы считаете, почему авангард так часто вызывает гнев зрителей? Их возмущает обращение художников к тем или иным темам или сам язык современного искусства, ведь, как утверждают многие его противники, русскому народу авангард вообще не нужен?
       — Нужен ли русскому народу авангард? Хороший вопрос. Вначале люди (я имею в виду публику) оторваны от художественного процесса на 70 лет и пичкаются советской агитацией против идеологически чуждого искусства и т. д., а потом удивляются, что им это искусство не нравится. Но дистанция между "не нравится" и погромом — огромная. И эта дистанция преодолена мракобесами, той маргинальной частью общества, которая считает тех, кто думает иначе, врагами.
       — Но ведь многое народу не нравится, почему именно искусство в России оказывается мальчиком для битья?
       — Современное искусство интернационально, не соблюдает табу традиционного общества, идеологически оно очень мощное и очень уязвимое (читай, слабое) институционально. Очень удобно для врага. Мне позвонил с поддержкой Хуан Пунтос, куратор White Box (нон-профитного нью-йоркского пространства, где мы показывали проект "Россия-2") и сказал, что в фашистской Испании было то же самое.
       — Значит, никаких надежд нет?
       — Мне кажется, что тотальное непонимание, которым мы окружены были все это время, несмотря на последние события, начинает уменьшаться. Появилось новое, постсоветское поколение, которому интересно искусство. Сегодня у нас есть пусть небольшая, но своя аудитория.
       — Можно ли сказать, что сегодня в России существует хороший, то есть лояльный, развлекательный и гламурный, и плохой, то есть провокативный, авангард?
       — С точки зрения потребителя — да. Пожалуй, что так. Хотя я по-другому формулирую. Даже выставку готовлю — "Новые плохие". С точки зрения среды — нет. И "Синие носы", и Дубосарский, и Виноградов принадлежат одной среде, одному поколению. Более того, даже в одном художнике это может совмещаться. Пример — Олег Кулик.
       — Распространено мнение, что скандалы вроде погрома в вашей галерее идут только на пользу арт-бизнесу. Поднялись ли в цене произведения участников отечественных скандальных выставок?
       — Неужели вы думаете, коллекционер захочет купить работу Джикии только потому, что он пострадал от погромщиков? Одно дело — острая работа, другое — избиение галериста.
       — В отзывах читателей на публикации о разгроме в вашей галерее часто звучит мнение, что вы сами это и организовали.
       — Я так понимаю, что матом нельзя... Уничтожить работы художника? Разбить себе лицо в кровь, в мясо? С другой стороны, это носится в воздухе, эта атмосфера ненастоящего в политике. На www.livejournal.com кто-то написал, что Политковская чуть ли не сама себя убила, чтоб насолить Путину.
       — В нападении на вас теперь ищут интернетовский след. Будете ли вы теперь осторожней в высказываниях в вашем блоге? Ведь у вас много читателей, в том числе и отнюдь не дружественных.
       — Буду осторожней. И не только в дневнике. Но галерея свою деятельность еще больше интенсифицирует.
       — Вы занимались не только искусством, но и политтехнологией. Можно ли в нынешней России использовать язык современного искусства в пропагандистских целях или же этот язык настолько непонятен большинству населения, что искусство может существовать только для искусства?
       — Не занимаюсь политтехнологией с 2004 года. Но дело не в этом. Использовать само искусство нельзя. Но профессионалы — дизайнеры и рекламщики,— безусловно, пользуются некоторыми фундаментальными открытиями современного искусства.
       — А способно ли авангардное искусство влиять на становление демократического общества?
       — Думаю, что наша роль скромнее. Скорее мы являемся очень точным индикатором демократического общества, чем вдохновителями. Искусство — не лекарство, а боль.
       

Два дня из жизни Марата Гельмана 20 октября 2006 года лондонский галерист Мэтью Боун был задержан на таможне аэропорта Шереметьево-2 с семью работами художников группы "Синие носы", приобретенными в галерее Марата Гельмана. Некоторые из них представляют собой фотографии людей в масках президента РФ Владимира Путина, президента США Джорджа Буша и террориста Осамы бен Ладена, позирующих на диване в трусах. Таможенники сочли это нарушением ст. 130 УК РФ ("Оскорбление должностных лиц") и изъяли работы. 21 октября 2006 года в 12.30 10 неизвестных (по версии следствия — националисты) ворвались в галерею Марата Гельмана и растоптали 40 работ грузинского художника Александра Джикии, разгромили офис галериста и избили его. По факту нападения Замоскворецкая межрайонная прокуратура возбудила дело по ст. 167 УК РФ ("Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества") и ст. 116 УК РФ ("Нанесение побоев").

       

Картинки — с выставки Галерея Марата Германа столкнулась с распространенным приемом ведения искусствоведческой дискуссии — погромом. Не менее распространенный — сутяжничество. Вот еще несколько характерных примеров. В 1998 году на ярмарке "Арт-Манеж" художник Авдей Тер-Оганьян выступил с перформансом "Юный безбожник". Перформанс состоял в том, что всем желающим за небольшую плату художник предлагал осквернить иконки из церковной лавки. Когда таковых не нашлось, собственноручно разрубил топором несколько образов. Акцию прервали охранники Манежа, вызванные возмущенными гражданами. Дело получило общественный резонанс, и вскоре московскую прокуратуру засыпали обращениями оскорбленные верующие. Против художника возбудили уголовное дело по ст. 282 УК РФ ("Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды"), однако на суд Авдей Тер-Оганьян не явился и уехал из России в Чехию, где получил статус политического беженца. В 2003 году в галерее Марата Гельмана устроили выставку "ненормативной живописи" Тер-Оганьяна. (Живопись представляет собой копии шедевров мирового авангарда с матерными словами, внедренными в композиции.) Так как православные активисты угрожали ее разгромить, вернисаж проходил под охраной наряда милиции. В 2003 году в Сахаровском центре группа из шести православных граждан разгромила выставку "Осторожно, религия!", где экспонировались работы 40 художников из России, США, Японии, Грузии, Армении, а также с Кубы, в которых использовалась самая разнообразная (не только православная) религиозная символика. На погромщиков подали в суд, однако уголовное дело возбудили не против них, а против организаторов выставки по все той же ст. 282. Процесс продолжался два года. Директор Сахаровского центра Юрий Самодуров и его сотрудница Людмила Василовская были признаны виновными и приговорены к штрафу в размере 100 тыс. рублей. В 2004 году группа хулиганов разгромила выставку "интерактивных икон" Олега Янушевского в петербургской галерее "С.П.А.С." (в поп-артовских объектах использовалась стилистика православной иконы). Вскоре после этого Московская патриархия выступила с осуждением оскорбляющей чувства верующих выставки, однако уголовного дела не возбуждали. Примечательно, что годом раньше эти же объекты демонстрировались в галерее Марата Гельмана на выставке "Новая иконография". Еще один громкий судебный процесс был связан с выставкой "Россия-2", которую галерея Марата Гельмана устраивала в ЦДХ в рамках I Московской биеннале зимой 2005 года. На выставке были собраны работы ведущих современных художников России. Практически все произведения имели политический подтекст. После выставки группа из девяти членов Московского союза художников подала в суд, обвиняя организаторов проекта галериста Марата Гельмана и директора ЦДХ Василия Бычкова в оскорблении их "религиозных и национальных чувств" и требуя компенсации морального ущерба в размере 5 млн рублей. Суд иск не удовлетворил. На ярмарке "Арт-Москва" в мае 2005 года нападению подвергся стенд галереи Марата Гельмана, на котором была выставлена шелкография классика соц-арта Александра Косолапова "This is My Body" с изображением Христа и логотипом "Макдональдса". Призвать к суду разбившего работу молотком вандала не удалось: он предъявил справку о психическом заболевании. Осенью 2005 года художник Косолапов стал героем еще одного происшествия. На выставке "Русский поп-арт" в Третьяковской галерее демонстрировался его фотоколлаж "Икона-икра" (фотография черной икры в иконном окладе). В дирекцию музея немедленно поступило гневное письмо прихожан церкви Святого Николая в Заяицком, в котором верующие утверждали, что объект возбуждает в них "социальную и религиозную ненависть и вражду". В результате руководство Третьяковки распорядилось изъять произведение из экспозиции.