чтения литература
Фестиваль "Территория" завершился вечером "100 минут поэзии". В знаменитой аудитории Политехнического музея десять актеров прочли стихи десяти поэтов. Аншлаг, с которым прошел вечер, напомнил о Политехническом в его лучшие времена, о которых ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА знает только по старому кино.
Вечер "100 минут поэзии" как раз и начался с демонстрации отрывка из "Заставы Ильича" Марлена Хуциева — поэтического вечера в Политехническом. Зрители 60-х экстатически внимали своим кумирам, звучали стихи Андрея Вознесенского. Затем софиты осветили самого господина Вознесенского, который вновь вошел в зал Политехнического — на этот раз в качестве слушателя. Черно-белые кадры наложили на синхронную видеосъемку: вот, скажем, "папа" подпевает Булату Окуджаве, которого он знает наизусть, а вот условные "сыновья" пришли послушать поэтов, большинство которых они до этого и в глаза не видели.
Разница налицо. Хотя сегодняшняя аудитория вполне способна столь же трепетно, как когда-то, внимать чтецам. Им просто надо немного помочь — и с этой задачей устроители фестиваля во главе с режиссером Кириллом Серебренниковым вполне справились. Оказалось, что современной поэзии надо только немножко "подыграть". Едва ли в оттепельные годы нуждались в "разогреве" Белла Ахмадулина с Евгением Евтушенко. Но вот десяти нынешним поэтам поистине повезло. Каждому из них обеспечили по 10-15 "минут славы". Минуты складывались таким образом: несколько стихов декламировал профессиональный актер, одно стихотворение — сам автор, одно — с экрана читал "человек из народа".
Распорядок для всех один, хотя понятно, что поэты были разные. Пожалуй, объединяла их только молодость. Старшему, Дмитрию Воденникову,— 38, а младшей, Маше Протасовой,— 16. Двое из избранных — "вечно молодые" Борис Рыжий (1974-2001) и Алексей Капустин (1982-2001). Здесь были и призеры всевозможных литературных конкурсов, и откровенные маргиналы. Были те, у кого уже вышел не один поэтический сборник, и те, чьи тексты надо вылавливать из интернета. Но здесь их регалии и отзывы критиков мало кого интересовали. К этим авторам прислушивались именно как к "голосам из хора". Не случайно по одному стихотворению каждого участника читал какой-нибудь "представитель народа". Выступления домохозяек, барменов и брокеров были записаны заранее и неплохо оттеняли старательные декламации профессионалов.
Обнаружилось, что поэзия взяла на себя функции, которыми зачастую пренебрегает проза, и вполне поддается четкому жанровому распределению. "Уличная поэзия" Андрея Родионова озвучивала бытовые городские сценки. Роль "главного героя", которому дозволено рифмовать "босая" и "Басаев", взял на себя Дмитрий Плахов. Трагической нотой прозвучали мальчишеские стихи идеалиста Алексея Капустина. Яшка Каzанова выступила представителем нетрадиционной эротики — как сейчас без этого. А Шиш Брянский (в исполнении Псоя Короленко) являл собой поэтического юродивого, играющего свою роль по всем правилам русской литературной традиции.
Итог был таков: одни молодые люди читали стихи других молодых людей. Поэзия тут сполна прошла испытание театральностью. Усложненные стихи Марианны Гейде оказались слишком замысловатыми для актрисы : чтица сбилась и, кажется, прочла подряд куски из разных стихотворений. Зал бы и не заметил подмены, но честная актриса остановилась и начала все заново. Например, исповедующий "новую искренность" Дмитрий Воденников наверняка мечтал о "князе Мышкине" Евгении Миронове. А Кирилл Серебренников дал ему Данилу Козловского. И холодный красавец тут же обнажил всю нарциссическую природу поэзии господина Воденникова. Елена Морозова была слишком хороша для стихов, которые она читала. Да и Чулпан Хаматова, босая, в красивом вечернем платье, кажется, была готова чуть ли не умереть на сцене — но за доставшиеся ей стихи совсем не стоило умирать.