|
С неоправданным иском |
Очередной обзор откликов на материалы, опубликованные в рубрике Dura Lex, мы начнем с достаточно редкой реакции на наши статьи — судебных исков. Думаем, результаты их рассмотрения будут небезынтересны не только участникам судебных процессов, но и всем читателям "Денег".
Таис московская v. Dura Lex
Первой откликнулась на публикацию в журнале "Деньги" москвичка Татьяна Юрьевна Хэмлет (она же Татьяна Кораблина, она же Таис Кречет), чья история была рассказана в статье Олега Мячева "Фатальная фата" (см. "Деньги" #36 от 12 сентября 2005 года). Осенью прошлого года она обратилась в Тверской районный суд Москвы с иском, в котором требовала опровергнуть практически всю часть статьи, посвященную ее семейным делам. Проверив материалы дела, выслушав объяснения представителя ответчика, огласив показания свидетеля Николая Грамматикова, оценив собранные по делу доказательства в их совокупности, суд счел заявленные исковые требования на законе не основанными и не подлежащими удовлетворению. К сожалению, судебное решение в силу специфики такого рода судебных актов очень большое, и мы не можем привести его на страницах журнала полностью. Поэтому остановимся на наиболее интересных моментах судебного разбирательства.В исковом заявлении Хэмлет Т. Ю. оспаривала следующую фразу: "В августе 1994 года у незамужней переводчицы Татьяны Кораблиной родился сын. Кто отец ребенка, Татьяна точно не знала. О предполагаемом отцовстве она позже сообщила как минимум трем разным людям: сыну известного режиссера Николаю Грамматикову, американскому бизнесмену Джону Хэмлету и некоему гражданину Украины Федору Степаненко". Суд счел необходимым обратить внимание прежде всего на то, что вопрос о том, кто именно является отцом ребенка Хэмлет Т. Ю., выходит за рамки предмета судебного разбирательства, заключающегося в вопросе о порочащем характере высказываний, распространенных в журнале, и, в случае их порочащего характера, в вопросе о соответствии их действительности.
Как отметил суд, сообщение Татьяны Хэмлет (на тот момент Кораблиной) Джону Хэмлету о том, что он может являться отцом ее ребенка, Хэмлет Т. Ю. по существу не оспаривалось. Кроме того, оно подтверждается обращением Джона Хэмлета с иском в Кунцевский районный суд города Москвы об установлении отцовства (сведения об этом были приобщены к материалам дела), а также представленным истицей свидетельством о рождении Юрия, в котором он значится отцом ребенка. Сообщение Татьяны Хэмлет Николаю Грамматикову о том, что он может являться отцом ее ребенка, подтверждалось показаниями свидетеля Грамматикова; внесением в запись о рождении сына истицы сведений о его отце Николае Грамматикове на основании акта об установлении отцовства по их совместному заявлению; обращением Татьяны Хэмлет в Пресненский районный суд Москвы с иском к господину Грамматикову об исключении записи об отцовстве; проживанием в настоящее время Юры с Николаем Грамматиковым. Кроме того, в одном из документов, адресованных в судебные органы, также приобщенным к материалам дела, сама госпожа Хэмлет (на тот момент ее звали Таис Кречет) указывала на то, что "отцом ребенка Кречет Юрия Джона признан Грамматиков Николай Владимирович... ребенку присвоено отчество Николаевич ... появился отец ребенка Грамматиков Н. В., обладающий такими же родительскими правами, как и мать ребенка".
Сообщение Татьяны Хэмлет Федору Степаненко о том, что он может являться отцом ее ребенка, подтверждается обращением господина Степаненко с исками в Кунцевский и Пресненский районные суды Москвы об исключении записи об отцовстве и установлении отцовства. Прозвучавшее на процессе утверждение истицы о том, что господин Степаненко является "психически больным человеком", не было принято судом во внимание, поскольку ничем объективно не подтверждалось и правового значения по данному делу не имело.
После изучения материалов дела суд пришел к выводу, что Татьяна Хэмлет действительно сообщила о предполагаемом отцовстве как минимум трем разным людям. В связи с этим предположение автора статьи, которое является его личным мнением и не может быть опровергнуто в соответствии со ст. 29 Конституции РФ, о том, что Татьяна Хэмлет не знала точно, кто отец ее ребенка, по мнению суда, полностью обоснованно.
Также Татьяна Хэмлет оспаривала фразу о том, что "в 2003 году госпожа Кречет потребовала от Николая Грамматикова официального признания отцовства". Это высказывание суд счел соответствующим действительности, так как из многочисленных судебных постановлений, приобщенных к материалам дела, показаний свидетеля Грамматикова и иных материалов дела следовало, что Николай Грамматиков и Татьяна Хэмлет (Кораблина) в браке не состояли, однако, несмотря на это, господин Грамматиков действительно установил в 2003 году отцовство в отношении Юры на основании его совместного с Татьяной Хэмлет заявления. По мнению суда, подобное официальное признание Николаем Грамматиковым отцовства без соответствующего предложения со стороны истицы было невозможно.
Помимо этого, истица оспаривала фразу о том, что "новый демарш последовал только в мае, когда она заявила, что, вопреки его воле, ребенок должен переехать в США". Это высказывание суд не счел порочащим, поскольку в соответствии со ст. 65 Семейного кодекса РФ родители имеют право участвовать в определении места жительства детей в случае раздельного проживания родителей. Принимая во внимание, что Татьяна Хэмлет считала на момент публикации статьи отцом своего ребенка гражданина США Джона Хэмлета, подобная фраза в статье указывает лишь на возможное наличие у нее желания организовать встречу сына с его предполагаемым отцом, что в качестве обвинения в чем-либо порочащем рассматриваться не может.
Истица оспаривала также фразу: "Сейчас госпоже Кречет выгодно, чтобы отцом ее сына был пожилой состоятельный американец. Тогда ее сын становится гражданином США, а ей самой открывается вид на жительство. К тому же, как только господин Хэмлет умрет, Юра становится одним из наследников весьма неплохого состояния, но до момента его совершеннолетия распоряжаться им будет госпожа Кречет". Но, по мнению суда, характеристика автором статьи Джона Хэмлета как пожилого состоятельного американца непосредственно прав и законных интересов самой Хэмлет Т. Ю. не затрагивает. Кроме того, понятия "пожилой" и "состоятельный" сами по себе носят оценочный характер. Как указывает суд, в исковом заявлении госпожа Хэмлет прямо утверждала: "...мой ребенок является уже гражданином США, а я, соответственно,— матерью гражданина США". Мнение автора статьи о том, что быть матерью гражданина США выгодно, имеет право на существование, так как зависит от субъективного отношения того или иного лица к определенному государству и условиям проживания в нем. Возможность наследования ребенком имущества после смерти его отца предусмотрена действующим российским законодательством (ст. 1142 ГК РФ). Данных о том, что по американскому законодательству дети не наследуют после смерти своих родителей, в суд не представлено. Согласно ст. 64 СК РФ, родители являются законными представителями своих детей. В силу ст. 28 ГК РФ за несовершеннолетних, не достигших четырнадцати лет, сделки, по общему правилу, могут совершать от их имени только их родители, усыновители или опекуны. Таким образом, предположение автора статьи о том, что в случае смерти Джона Хэмлета и получения Юрой наследства сделки по распоряжению наследственным имуществом будут совершаться его матерью Татьяной Хэмлет, основано на законе.
Таким образом, суд решил, что "в удовлетворении заявленных исковых требований должно быть отказано в полном объеме в связи с их явной необоснованностью".
Олег Митволь додумал про себя неблагоприятные последствия
Другим весьма показательным судебным процессом стало рассмотрение иска довольно популярного ньюсмейкера Олега Митволя, замруководителя Росприроднадзора. В "Деньгах" #46 от 21 ноября 2005 года была опубликована статья ведущего рубрики Максима Черниговского "Природная речь". В ней, как выразился суд, "излагались проблемы, возникающие перед государством и обществом в процессе охраны окружающей среды". В частности, в статье шла речь о некоторых чиновниках, которые используют природоохранное законодательство в своих целях. В связи с этой публикацией Олег Львович Митволь обратился в суд с иском к учредителю "Денег" Издательскому дому "Коммерсантъ" и Максиму Яковлевичу Черниговскому о защите чести, достоинства и деловой репутации. Истец потребовал обязать ответчиков опубликовать опровержение сведений, изложенных в статье, а также компенсировать ему моральный вред.Проверив материалы дела, выслушав объяснения участников процесса, оценив собранные по делу доказательства в их совокупности, суд счел заявленные исковые требования на законе не основанными и не подлежащими удовлетворению.
В иске Олег Митволь указал, что опубликованные в этой статье сведения не соответствуют действительности, содержат в себе обвинения в адрес истца в нарушении действующего законодательства, принципов морали и нравственности, совершении нечестного поступка. Тем самым они умаляют честь и достоинство, порочат деловую репутацию истца, причиняют ему нравственные страдания.
Однако, по мнению суда, подобные обвинения со стороны истца в адрес ответчиков носят несправедливый характер и не подтверждаются содержанием оспариваемой истцом статьи. Например, господином Митволем оспаривался подзаголовок главки статьи с названием "Экологический рэкет". Вместе с тем суд указал, что этот подзаголовок не может быть признан не соответствующим действительности, так как собственно никакой информации либо сведений о фактах, которые могут быть проверены, не содержит и непосредственно к истцу не относится.
Суд скрупулезно подсчитал количество текста и сделал вывод, что доводы стороны истца о том, что под таким подзаголовком изложены сведения относительно истца, не могут быть приняты во внимание: размер главки составляет 77 строк, из которых господин Митволь в исковом заявлении просил опровергнуть только 19 строк. Тем самым суд не нашел достаточных оснований для вывода о том, что таким подзаголовком ответчики обвиняли в экологическом рэкете именно Олега Митволя.
Кроме того, суд отметил: "Желание Митволя О. Л. дополнить статью М. Я. Черниговского, додумать и распространить ее содержание лично на себя является субъективным мнением и убеждением уже самого Митволя О. Л. Все неблагоприятные последствия искаженного понимания истцом содержания статьи возлагаются только на самого Митволя О. Л., в связи с чем опровергать подобное искаженное понимание статьи ответчики не обязаны".
Наконец, истец просил суд опровергнуть следующую часть статьи: "Уклонился господин Митволь и от интервью, сославшись на занятость. Зато он с большим удовольствием дает интервью глянцевым журналам, из которых следует, что он является бескорыстным борцом за чистоту окружающей среды".
На судебном заседании Максим Черниговский пояснил суду, что для организации интервью с Олегом Митволем он обратился к его помощнику. Тот предложил ему обратиться к сотруднику пресс-службы Министерства природных ресурсов РФ, куда он и направил список вопросов, которые предстояло затронуть в предстоящей беседе. Но со слов представителя пресс-службы, хотя он и передал этот запрос истцу, никакой реакции со стороны господина Митволя не последовало. В суде представитель истца пояснила суду, что господин Митволь об обращении господина Черниговского ничего не знал и готов дать интервью журналисту. Однако на уточняющий вопрос суда о том, как именно практически можно реализовать получение такого интервью, представитель истца вновь направила ответчиков в ту же самую пресс-службу.
Принимая во внимание невозможность непосредственного доступа журналиста к общению с господином Митволем и направление журналиста в пресс-службу, от которой официального ответа в адрес журналиста так и не поступило, суд пришел к выводу о том, что основания для формирования мнения об уклонении господина Митволя у Максима Черниговского действительно имелись.
При вынесении решения суд применил нормы Европейской конвенции по правам человека, в частности сослался на прецедент Европейского суда по делу Лингенс против Австрии. Европейский суд обратил внимание на то, что пределы допустимой критики в отношении политика как такового шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего, политик должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества. Тверской суд, разделяя позицию Европейского суда, подчеркнул, что в судебном процессе Олег Митволь поставил перед судом вопрос о защите своей чести, достоинства и деловой репутации не просто в качестве частного лица, а именно в качестве государственного служащего и политического деятеля в широком смысле этого слова. Поэтому суд указал, что "Митволь О. Л., в соответствии с указаниями Европейского суда по правам человека, должен проявлять большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к его природоохранной деятельности". Сам иск, по мнению суда, направлен на прекращение открытой дискуссии общества по актуальным вопросам, связанным с охраной окружающей природной среды и соблюдением в результате этого прав и свобод человека и гражданина и законных интересов предпринимательства. Такой подход, как указал суд, правильным и соответствующим потребностям общества быть признан не может.
В связи с изложенным в удовлетворении исковых требований Митволя Олега Львовича к ЗАО "Коммерсанть. Издательский Дом", Черниговскому Максиму Яковлевичу о защите чести, достоинства и деловой репутации, публикации опровержения, компенсации морального вреда суд решил отказать.
Редакция напоминает, что отзывы читателей о статьях в Dura Lex можно отправлять по адресу ведущего рубрики Максима Черниговского (lawyer@kommersant.ru) либо размещать на интернет-форуме Издательского дома "Коммерсантъ". Каждый, кто считает, что его честь, достоинство или деловая репутация затрагивается нашими статьями, конечно, всегда может воспользоваться своим конституционным правом обратиться в суд. Но при этом не стоит забывать о том, о чем каждую неделю напоминает Dura Lex: перед любыми своими действиями неплохо воспользоваться советом хорошего юриста.