Одному из главных героев современной мировой архитектуры Даниэлю Либескинду наконец-то удалось что-то построить в родной Америке — на этой неделе было торжественно открыто новое здание Денверского художественного музея. Рассказывает КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
Даниэль Либескинд признан большим специалистом по части музейного строительства и мемориальной архитектуры. Его Еврейский музей в Берлине, построенный в 1993 году, стал настоящей сенсацией и до сих пор входит в список обязательных для посещения мест города. Музей-памятник, посвященный жертвам холокоста, где нет экспонатов, а есть сужающиеся коридоры, темная камера-башня и прочие вроде бы абстрактные элементы, которые производят не меньшее впечатление, чем кадры кинохроники, заслужил Либескинду мировую славу. Неудивительно, что именно он выиграл конкурс на памятник погибшим в американской трагедии 11 сентября 2001 года; впрочем, мемориал на месте башен ВТЦ в Нью-Йорке еще не построен.
Громкий конкурс был и в Денвере — в 1999 году в тройке финалистов оказались Арата Исодзаки, Том Мэйн и Даниэль Либескинд. Выиграл последний, и этот проект оказался на сегодняшний день единственным его завершенным объектом в США. Художественный музей Денвера — проект вполне мирный и оптимистичный. Этот музей не самый, конечно, большой в Штатах, но один из самых активных и при этом богатых на фонды и идеи. Как и у многих его собратьев, самое ценное в глазах публики, что есть в музее,— это блистательная коллекция французов XIX века. Но и помимо скупаемых некогда оптом и в розницу импрессионистов и всего, что было рядом с ними, в Денвере есть отличные ренессансные вещи, первоклассный Арчимбольдо, которому многие европейские собрания могут только позавидовать, одна из самых известных за пределами Британии коллекция британской живописи (собрание Бергера), солидный фонд модернистского европейского и американского искусства, а также всего понемногу: от азиатского до обязательного в политкорректной стране искусства американских индейцев, африканского искусства и искусства доколумбовой Америки.
Все это копилось и выставлялось начиная с 1971 года в построенном итальянцем Джио Понти "Северном здании" — отливающей стекольно-зеркальным блеском семичастной высотке. И было бы им там спокойно и уютно, если бы не музейный бум, который вот уже который год гонит всю Америку, от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, за все новыми и новыми зданиями. И мода эта не столько на чистое приращение квадратных метров, сколько на превращение каждого нового музейного здания в художественный объект: то, что здесь ты имеешь дело с большим искусством, должно быть ясно уже на входе. Отсюда гонка за большими архитекторами (маленьким музеи уже строить давно не дают), отсюда громкие конкурсы и огромные бюджеты.
Бюджет нового здания денверского музея тоже не самый скромный — $90,5 млн были освоены за семь лет. На эти деньги Даниэль Либескинд построил свой Hamilton Building площадью 146 тыс. кв. м. Рядом с "музейными замками" Джио Понтии выросла низкая каракатица, ощерившаяся в небо и в соседние здания своими острыми стальными щупальцами. Здесь мало что напоминает самый знаменитый проект Либескинда — Еврейский музей в Берлине. Скорее это дитя знаменитой "Спирали", которую Либескинд придумал для Музея Виктории и Альберта в Лондоне. Геометрическая форма, напоминающая детскую головоломку, в которой из отдельных ромбовидных фиговин надо составить приличный куб. Куб не составляется. Распадается, углы торчат отовсюду, и получившееся явно напоминает не о геометрии, а о животном мире.
Даниэль Либескинд говорит, что формой своей его музей обязан очертаниям Скалистых гор, которые, собственно, и составляют скайлайн Денвера. Можно ему поверить на слово, можно не верить. Очевидно, однако, что отныне не столько линия горизонта, но общий ландшафт города изменился до неузнаваемости. Это редко удается достичь без постройки крупноформатных (преимущественно вытянутых в высоту) зданий. Музей Либескинда не велик и уж точно не высок. Однако игра острых углов, отражений, гор, небес и чужих небоскребов столь убедительна, что является не столько входом в какой-то там музей, сколько входом в большое искусство как таковое. То, в котором сразу мало что поймешь, но глаз не оторвать.