Зубы дракона
Перескакивая с одной идеологической платформы на другую, власти рискуют нанести ущерб своим экономическим интересам.
В течение первого срока президентства Владимир Путин и правительство пытались найти компромисс между двумя моделями развития экономики. Отпускать внутренние цены на энергоносители — значит извлекать максимальную сырьевую ренту, чтобы потом перераспределять ее посредством государства. В выигрыше от такой "энергетической" модели оказываются сырьевые сектора и государство, а в проигрыше — энергоемкие отрасли промышленности и население. Другой путь — субсидирование роста промышленных отраслей и стимулирование таким образом занятости. Но этот путь, поддержанный в 2002 году правительством Касьянова, невыгоден сырьевикам, нуждающимся в инвестициях, и госаппарату, заинтересованному в росте доли перераспределяемых доходов.
Долгие метанья и шараханья были вызваны не только изменением расстановки сил среди лоббистов и улучшением мировой конъюнктуры на газ и нефть, но и более важным обстоятельством. Отпустить цены правительство не решалось потому, что не обладало налоговыми и репрессивными инструментами для полного изъятия ренты. В такой ситуации приз от повышения внутренних цен могли получить не только чиновники, но и частные владельцы нефтегазовых ресурсов. За три года это препятствие фактически устранено.
Программа нацпроектов, порученная претенденту в преемники (он же председатель совета директоров "Газпрома") Дмитрию Медведеву, является составной частью "энергетического" проекта. Обществу предложено со вкусом потратить часть нефтяных доходов. Но дотируемая газификация регионов и подъем сельского хозяйства возможны лишь при условии роста доходов "Газпрома" и нефтяных компаний. Предложение о переходе на европейскую формулу определения цены на газ для промышленности, перевод электростанций на уголь и мазут — первые, но логичные шаги по самому масштабному с 1992 года структурному изменению экономики.
Эта модель, кроме негативных последствий для промышленных отраслей (в том числе и оборонных), формирует иной запрос к государственному аппарату. В "государственно-энергетическом" партнерстве все значимей будет роль экономических, а не политических интересов. Неизбежная перестройка промышленности может остро поставить проблему безработицы, неравенства регионов, деградации системы соцзащиты. И главное, естественным образом сужается круг людей, влияющих на государственные решения. Многие чиновные группы рискуют потерять доступ к административной ренте, в том числе и те, кто вроде бы тоже принадлежит к питерским госсобственникам.
В этой ситуации усиление националистической риторики выглядит весьма своевременным ответом противной партии. Национализм — абсолютное оружие, с помощью которого можно нейтрализовать популистские проекты противников, не говоря уже о "структурных". К тому же национализм — прекрасная идеологическая база для нового передела. Повышение тарифов на электроэнергию? О чем вы говорите — враг у ворот. Нам нужно современное оружие, а для него — дешевые алюминий и сталь. Русских надо спасать от мигрантов, а нам предлагают структурную безработицу. И как может жить государство, в котором такое влияние у этнически нечистого капитала?
Даже если Кремль попытается отыграть назад, "зубы дракона" обязательно дадут свои всходы. Внутри самой власти слишком много потенциальных потребителей вечной идеи национальной экономики.