Корейский кризис на какое-то время отвлек всеобщее внимание от Ирана. Но это не значит, что иранская ядерная проблема будет отложена в долгий ящик. Непредсказуемый Ким Чен Ир спутал карты президенту Бушу, развернувшему этой осенью решающее наступление на Иран. Но это досадное для США обстоятельство принципиально ничего не меняет: американская "фетва" исламскому режиму в Иране издана, и ее, как всякую фетву, отменить нельзя. Это понимают и в самом Иране, где прекрасно знают, какая страшная для всякого приговоренного вещь — фетва. Отошедшая на второй план ситуация вокруг Ирана выглядит гораздо более острой и драматичной. Поэтому сегодняшнюю повестку мировой политики одной фразой следует определить так: "Пхеньян пишем, Тегеран в уме".
Можно долго рассуждать о сходстве оказавшихся в одной лодке двух стран-изгоев, двух не симпатичных Западу режимов. Но самое главное — увидеть принципиальное различие между ними. Особенно важно понять это различие для России.
Северная Корея — страна для России во многом потерянная. Почему и когда Москва ее потеряла — другая история. Но, как говорится, что с воза упало, то пропало. В силу того, что представляет собой КНДР сегодня, занять в этой стране какие-то торгово-экономические высоты, развернуть здесь грандиозные проекты Минатома или "Газпрома" не то что нереально — из области фантастики. Политические дивиденды от "особых отношений" с Пхеньяном также не сулят Москве ничего хорошего. Возили к нам Ким Чен Ира, возили, умилялись по поводу его бронепоезда, выносили ему хлеб-соль на сибирских полустанках, а он взял да и взорвал свой заряд, наплевав на "особые отношения" с Москвой. Но даже если бы он этого не сделал, особых дивидендов общение с не имеющим влияния на другие страны и регионы Пхеньяном Москве бы не дало.
Иран — совсем другое дело. Во-первых, Москве удается удерживать пальму первенства в борьбе за место под солнцем в иранской атомной энергетике. Во-вторых, проекты нефтегазового сотрудничества маниловскими планами не назовешь. Еще одна реальная вещь — военно-техническое сотрудничество. И наконец, в геополитическом смысле Иран — это не только сам Иран, но и все "ираноцентричное" и "ирановидное" на Ближнем и Среднем Востоке. А такого здесь предостаточно.
В общем, Иран для России во всех смыслах поинтереснее КНДР. Между тем, проголосовав в Нью-Йорке за резолюцию СБ ООН по Северной Корее, Москва вполне может продать Западу задорого то, что уже не представляет для нее особую ценность. А именно "проявить принципиальность" и поддержать, пусть и не в полной мере, санкции против Кореи. Но сделать это с одним условием — чтобы получить потом право сказать Западу: а вот от санкций против Ирана нас увольте.