премьера кино
Посмотреть "Науку сна" Мишеля Гондри можно в двух кинотеатрах Москвы, обозначенных цифрами ("5 звезд" и "35 мм"). Цифры придают конкретику, а она, по мнению АНДРЕЯ Ъ-ПЛАХОВА, не лишняя для столь эфемерного зрелища, которое ничего не стоит спутать со сном.
Мишель Гондри — бывший художник, бывший барабанщик, бывший клипмейкер (в том числе автор клипов Бьорк), автор компьютерных розыгрышей и вообще хороший парень, поменявший свою родину на Голливуд, чтобы изнутри разлагать его разными французскими штучками. По творческой крови Гондри праправнук великого кинематографического фантазера и фокусника Жоржа Мельеса. Делать кинематограф чудес во Франции после "Амели" никто не решается, и Гондри отправился за океан, где спелся с другим фантазером — сценаристом Чарли Кауфманом. В их фильме "Вечное сияние страсти" фирма "Лакуна" занималась стиранием из памяти клиентов нежелательных воспоминаний. Большой стирке подвергалась, в частности, личная жизнь, которую после этого можно было легко начать заново с той же партнершей.
В "Науке сна", снятой уже в Париже, нет необходимости что-то стирать, поскольку в голове ничего надолго не задерживается. Однако там тоже есть фирма-студия "Стефан-ТВ", названная по имени главного героя, свободного художника, прибывшего в Париж из Мексики по зову француженки-мамы. Она пристраивает Стефана на работу в скучнейший офис, но даже рабочий день не в состоянии нарушить его волшебный сон, который длится с рождения и конца которому не видать.
Стефан (как и Гондри) пытается вывести художественную формулу сна, неустанно экспериментируя с комиксами и доморощенной анимацией. Его студия, как и весь фильм, заполнена невообразимым хламом — картонными ячейками для яиц, доморощенными камерами, меховыми кошачьими ушами. Крохотная парижская квартирка с детской кроватью словно создана для того, чтобы почувствовать себя ребенком, сказочно преобразить обжитую реальность, а в соседке по лестничной клетке, которую, конечно же, зовут Стефани, увидеть принцессу своей мечты.
Стефана играет Гаэль Гарсия Берналь, тоже выписанный из Мексики благодаря своей славе спонтанного обаяшки, способного одинаково увлеченно разыграть и самую изысканную фантазию, и откровенную глупость. Этот выбор понятен — как и выбор Миу-Миу, некогда главной оторвы французского кино, на роль мамаши героя. А вот присутствие в фильме Шарлотты Гейнсбур (Стефани) сомнительно: начав кинокарьеру еще ребенком, сегодня она явно перезрела для такого рода инфантильных сюжетцев, и шлейф славы знаменитого отца здесь не пристегнешь. Между Берналем и Гейнсбур не возникает особенной химии, оба стараются показаться смешными и милыми, но, как и многие французские комедии, фильм застревает где-то на границе меланхолии и сентиментальности, которую никак не удается пересечь с помощью веселых реприз ("Когда я вижу сиську, у меня встает пиписька") или персонажей вроде эксцентричного сотрудника Стефана в исполнении записного французского комика Алена Шаба.
Все это дело, конечно, рассчитано на любителя. Я, например, предпочитаю ничем не завуалированный инфантилизм "Американского пирога", а еще лучше — старого кино, где Кэри Грант в результате медицинских опытов превращается в трехлетнего ребенка. Аудитория "Науки сна" — поэтичные юноши и инфантильные мужчины за тридцать и даже за сорок, не желающие расставаться с детскими снами. Как-то один из них, поклонник творчества Гондри, узнав о чьем-то гипотетическом романе, поинтересовался: "А сон был?" Этими же словами можно сформулировать впечатление от фильма, приятного во всех отношениях и лишенного только одного качества — половозрелости.