концерт классика
В Большом зале Московской консерватории прошел концерт Российского национального оркестра. Михаил Плетнев продирижировал Первую и Пятнадцатую симфонии Шостаковича не только в честь 100-летия композитора, но и в честь 140-летнего юбилея Московской консерватории, отмечаемого на этой неделе. Разделенные без малого пятью десятками лет симфонии слушал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Напрасно в самой идее сопоставления двух "крайних" симфоний — первой и последней — чудилось нечто казенно-торжественное, наподобие дат рождения-смерти, пропечатанных в начале энциклопедической статьи. Со стороны Михаила Плетнева это было бы слишком уж банальным ходом — исполняя обе симфонии, настойчиво подсказывать слушателю возраст композитора в соответствующие годы: вот он девятнадцатилетний, смелый и бесшабашный, а вот 65-летний, вошедший в пору старости, уже получивший от Страны Советов и все пощечины, и все награды.
Жизнеописательности в этом очень непредвзятом, даже слегка отстраненном прочтении, казалось, не было вовсе. Жуть и фатализм, так же как и заразительная ироничность, исходили из самого существа музыки, а вовсе не из буквы биографических справок и мемуаров. Увлекательно и ярко сыгранная Первая симфония легко могла представиться не только стройным и красивым доказательством ранней авторской гениальности, а вещью непростой, многослойной и многосторонней.
Точно так же и Пятнадцатая при всей то мрачности, то неврастеничности инструментальных соло и при солидном количестве цитат (насмешливо начав с Россини, Шостакович переходит затем к Вагнеру) до последней ноты сохранила вместо высокопарности или аффектированности дух живой, совершенно ясной речи. Две симфонии в результате скорее органичным образом друг друга дополняли, чем противоречили друг другу.
Навряд ли Шостакович Михаилу Плетневу как-то особенно близок. Но именно в ощущении преодолеваемой дистанции, причем преодолеваемой интересно, нетрафаретно и в конечном счете успешно, состояла значительная часть интереса. Может быть, надломленность и трагизм иногда звучали у РНО слишком "художественным приемом"; может быть, оркестровая экспрессия отдавала красноречивой и громогласной, но риторикой. Однако дирижерской концепции, частью которой были и эти моменты, никак нельзя отказать в абсолютной стройности, внятности и даже изяществе. Ровно те же качества показывала блестящая игра РНО — всегда гибкого, всегда умного, всегда красочного и прекрасно сбалансированного. Отличный вкус струнных уравновешивался редкостным качеством звука духовых, особенно медных, звучавших чисто, округло и красиво. А соло в Пятнадцатой, виолончельные и скрипичные в первую очередь, получились не просто точными, но и подлинно поэтичными, мощными, пронзительными.
Этим оммаж Российского национального оркестра юбилею Шостаковича не исчерпывается. На следующем концерте, 13 октября, оркестр будет играть с уже хорошо известной в Москве заграничной дирижерской знаменитостью — Владимиром Юровским. Причем вещи для исполнения выбраны весьма придирчиво и смело: Шестая симфония юбиляра прозвучит вместе с двумя редкими вокальными циклами — "Шесть стихотворений Марины Цветаевой" и "Шесть романсов на стихи японских поэтов".