концерт классика
В Большом зале консерватории дал первый в сезоне концерт Большой симфонический оркестр имени Чайковского. Под управлением Владимира Федосеева он исполнил Девятую симфонию Бетховена; в исполнении финальной части принимали участие хор Владимира Минина и детский хор "Весна", а квартет солистов включал швейцарского баритона Альфреда Муффа и литовского тенора Альгиса Янутаса. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Девятую Бетховена иногда исполняют без всякого повода — и ничего, никто никакого неудобства по этому поводу не чувствует. На сей раз поводов было как-то даже чересчур много: во-первых, концентрация юбилеев на данном участке календаря крайне высока, во-вторых, случился загадочный Международный день музыки, тихо существующий уже не один десяток лет на равных правах с Днем танкиста, а теперь почему-то изъятый из забвения. В-третьих, само открытие сезона; более того, для БСО этот концерт подвел итог длинного-предлинного цикла концертов симфонической музыки Бетховена. Еще летом, по слухам, рассматривались и совсем грандиозные планы: в Большом зале консерватории во время этого исполнения Девятой не должно было быть обычной публики, вместо которой по рядам рассчитывали рассадить две тысячи хористов, набранных со всей России, чтобы те согласно спели "Радость, первенец творенья" (отлученная от зала публика, в свою очередь, должна была смотреть прямую телетрансляцию).
Трудно сказать, как играл бы в таких условиях оркестр, однако и привычный формат по обыкновению оказался для него вполне воодушевляющим. В том, как Владимир Федосеев на сей раз представил Девятую, и впрямь была из ряда вон выходящая грандиозность, укрупненность, победительность экспрессии. В этом смысле она отличалась от той трактовки, показанной маэстро в самом начале того цикла, о котором было сказано; та была мягче, пожалуй, чуть четче, в чем-то неожиданнее, но по абсолютному качеству нынешнее исполнение все равно получилось запоминающимся.
Быстро оправившись от некоторой неровности в первой части, оркестр как будто взялся доказать, что играть так темпераментно и так громко могут в нашем отечестве немногие. В скерцо динамика и вовсе приобрела экстатически-хмельную, дионисийскую беспредельность, отвечая не столько классицистическому мировосприятию, сколько романтическому взгляду на Девятую. Было бы, впрочем, печально, если бы эффектность такого рода ничем не была подкреплена; однако если начало первой части действительно могло внушить такие опасения, то в дальнейшем БСО практически постоянно показывал очень слаженную и очень музыкальную даже в самых громогласных эпизодах игру. В третьей части Владимир Федосеев от любого намека на излишнюю громогласность и от всякого утрирования темпов отказался: эта часть, напротив, прозвучала с очень тщательной лепкой звука, подчеркнутой певучестью и сладостностью, не впадающими тем не менее в манерность (хотя сладостность эта местами все-таки проигрывала из-за недостаточной точности кларнетов).
Что до финала, то работа хора Владимира Минина (чуть-чуть "подкрашенного" детскими тембрами из хора "Весна") в целом оставила более благоприятное впечатление, нежели квартет солистов, звучавший на редкость зажато — за солидным и особенно отрадным исключением в лице Альфреда Муффа. Именно его стоило бы назвать главной находкой этого концерта — наряду, как это ни странно, с литавристом БСО, чей звук на протяжении симфонии оказывался буквально калейдоскопическим: от оглушительных и звонких залпов, от которых нервно вздрагивал партер, до звучания мягкого, почти бархатного.