Отцы с Андреем Колесниковым

У знакомых родилась дочка, ее назвали Олей. Маша очень обрадовалась, потому что давно хотела понянчить грудничка и меня просила посодействовать как-нибудь в этом деле. Я ей пытался объяснить, что я-то тут совершенно ни при чем, но потом, к общему облегчению, выяснялось, что речь идет о покупке еще одного бэби-берна в магазине. К каждому из них (сейчас их у Маши, по-моему, трое) Маша относится как к родному. И все-таки ей чего-то, видимо, не хватало, и количеством тут было уже не взять. Она нуждалась в новом качестве. Ей захотелось человечинки. И она ее получила.

Они поехали к Оле в выходной день. Ваня купил ей маленькие колючие розы с какой-то дурман-травой. Он говорил, что увидит Олю, подарит ей цветы и погуляет с ней. Он, очевидно, представлял себе эту встречу как романтическое свидание. В принципе он был прав. В конце концов, Ваня старше Оли всего на три года и восемь месяцев.

Но мама объясняла Ване, что Оля пока гуляет только в коляске.

— Но я могу ее хоть на руках подержать?! — возмущался Ваня.

— Не можешь,— отвечала Алена.— Ты можешь покатать ее в коляске.

Сначала они пришли в квартиру, где Оля живет с родителями. Ваня первым убежал из прихожей в комнаты и через несколько секунд вернулся оттуда с сумасшедшими глазами:

— У них тут зверь!

Пришлось потрудиться, чтобы объяснить ему, что это просто такой здоровенный кот. Ваня не соглашался:

— Я видел кота. Это не кот. Это зверь!

Он был счастлив, когда они пошли гулять, потому что хоть и привык за полчаса к коту, но все равно, по-моему, боялся, что тот отдавит ему ногу.

Правда, перед этим они еще искупали Олю. Она как могла сопротивлялась и горько плакала.

— Так, пойте ей песню,— сказала Алена,— она заслушается и замолчит.

Пока Маша думала, какую песню спеть (она знает их очень много), Ваня затянул единственную, какую знает:

На ветвях застыли птицы,

Звезды в небе не горят,

Притаился на границе пограничников отряд!

Оля, хотя и не понимала смысла песни, разрыдалась еще содержательней.

Ваня, не выдержав напряжения, вышел в прихожую и начал лихорадочно одеваться.

— Я вас на улице подожду,— бросил он выскочившей за ним Алене.

— Ты, по-моему, даже пуговицу не застегнул,— засмеялась Алена.— Ты застегнул пуговицу?

— Пытаюсь,— вздохнул Ваня.

Все-таки они вырвались потом на свежий воздух.

— Ну и когда я буду ее выгуливать? — спросил Ваня.

— Бери, вези,— сказала Алена.

Он испугался и остановился.

— Нет,— сказал он.— Маша, лучше ты.

Маша, надо отдать ей должное, все это время молчала. У нее, похоже, уже не было никакого желания таскаться по двору с коляской.

— У меня же Катя,— пробормотала она.— Мне Катю пора кормить.

И она убежала со своим бэби-берном в песочницу. На самом деле, как я понял, она тоже испугалась, и гораздо сильнее, чем Ваня. Она испугалась настолько сильно, что даже боялась посмотреть на живую маленькую девочку, которая размером меньше, чем ее бэби-берн Катя. Оказалось, что разум ее не может совладать с этим фактом. Следовало признать, что она столкнулась со слишком суровой для нее действительностью.

Тем временем Ваня осторожно потрогал коляску. Оттуда не раздалось ни звука. Ваня осмелел и качнул ее. Молчание. Тогда Ваня засмеялся и покатил коляску.

— Я как кто? — спросил он Алену.

— Ты как папа,— сказала ему Алена.

— Наш папа?! — с восторгом переспросил Ваня.

— Да нет! — засмеялась Алена.— Наш папа не гуляет с маленькими детьми в колясках.

— Гуляет,— обиделся Ваня.— Он с нами гулял, когда мы были маленькими.

— Как же ты можешь это помнить? — удивилась Алена.— Ты же был тогда слишком уж маленьким.

— А я не помню,— сказал Ваня.— Я себе это представил.

Ну хотя бы в этом она не могла его переубедить.

— Я думаю,— сказала Алена,— что ты сейчас все-таки не как ваш папа. Ты сейчас как Олин папа.

Это было, по-моему, уже слишком сложно. Я бы уже половины в таком разговоре не понимал.

— А, я сейчас как Дима! — воскликнул Ваня.

Дима, Олин папа, который шел рядом и вглядывался в чрево коляски так же, по-моему, опасливо, как Маша, снисходительно улыбнулся.

— Да, Ваня, ты как я,— подтвердил он.

— Как ты? — еще раз недоверчиво переспросил Ваня, словно боясь поверить своему счастью.

— Точно! — подтвердил Дима.

— Ну, тогда я пойду покурю,— пожал Ваня плечами и с облегчением присел на бордюр тротуара, приставив два пальца ко рту и шумно затягиваясь пыльным московским воздухом.