У знакомых родилась дочка, ее назвали Олей. Маша очень обрадовалась, потому что давно хотела понянчить грудничка и меня просила посодействовать как-нибудь в этом деле. Я ей пытался объяснить, что я-то тут совершенно ни при чем, но потом, к общему облегчению, выяснялось, что речь идет о покупке еще одного бэби-берна в магазине. К каждому из них (сейчас их у Маши, по-моему, трое) Маша относится как к родному. И все-таки ей чего-то, видимо, не хватало, и количеством тут было уже не взять. Она нуждалась в новом качестве. Ей захотелось человечинки. И она ее получила.
Они поехали к Оле в выходной день. Ваня купил ей маленькие колючие розы с какой-то дурман-травой. Он говорил, что увидит Олю, подарит ей цветы и погуляет с ней. Он, очевидно, представлял себе эту встречу как романтическое свидание. В принципе он был прав. В конце концов, Ваня старше Оли всего на три года и восемь месяцев.
Но мама объясняла Ване, что Оля пока гуляет только в коляске.
— Но я могу ее хоть на руках подержать?! — возмущался Ваня.
— Не можешь,— отвечала Алена.— Ты можешь покатать ее в коляске.
Сначала они пришли в квартиру, где Оля живет с родителями. Ваня первым убежал из прихожей в комнаты и через несколько секунд вернулся оттуда с сумасшедшими глазами:
— У них тут зверь!
Пришлось потрудиться, чтобы объяснить ему, что это просто такой здоровенный кот. Ваня не соглашался:
— Я видел кота. Это не кот. Это зверь!
Он был счастлив, когда они пошли гулять, потому что хоть и привык за полчаса к коту, но все равно, по-моему, боялся, что тот отдавит ему ногу.
Правда, перед этим они еще искупали Олю. Она как могла сопротивлялась и горько плакала.
— Так, пойте ей песню,— сказала Алена,— она заслушается и замолчит.
Пока Маша думала, какую песню спеть (она знает их очень много), Ваня затянул единственную, какую знает:
На ветвях застыли птицы,
Звезды в небе не горят,
Притаился на границе пограничников отряд!
Оля, хотя и не понимала смысла песни, разрыдалась еще содержательней.
Ваня, не выдержав напряжения, вышел в прихожую и начал лихорадочно одеваться.
— Я вас на улице подожду,— бросил он выскочившей за ним Алене.
— Ты, по-моему, даже пуговицу не застегнул,— засмеялась Алена.— Ты застегнул пуговицу?
— Пытаюсь,— вздохнул Ваня.
Все-таки они вырвались потом на свежий воздух.
— Ну и когда я буду ее выгуливать? — спросил Ваня.
— Бери, вези,— сказала Алена.
Он испугался и остановился.
— Нет,— сказал он.— Маша, лучше ты.
Маша, надо отдать ей должное, все это время молчала. У нее, похоже, уже не было никакого желания таскаться по двору с коляской.
— У меня же Катя,— пробормотала она.— Мне Катю пора кормить.
И она убежала со своим бэби-берном в песочницу. На самом деле, как я понял, она тоже испугалась, и гораздо сильнее, чем Ваня. Она испугалась настолько сильно, что даже боялась посмотреть на живую маленькую девочку, которая размером меньше, чем ее бэби-берн Катя. Оказалось, что разум ее не может совладать с этим фактом. Следовало признать, что она столкнулась со слишком суровой для нее действительностью.
Тем временем Ваня осторожно потрогал коляску. Оттуда не раздалось ни звука. Ваня осмелел и качнул ее. Молчание. Тогда Ваня засмеялся и покатил коляску.
— Я как кто? — спросил он Алену.
— Ты как папа,— сказала ему Алена.
— Наш папа?! — с восторгом переспросил Ваня.
— Да нет! — засмеялась Алена.— Наш папа не гуляет с маленькими детьми в колясках.
— Гуляет,— обиделся Ваня.— Он с нами гулял, когда мы были маленькими.
— Как же ты можешь это помнить? — удивилась Алена.— Ты же был тогда слишком уж маленьким.
— А я не помню,— сказал Ваня.— Я себе это представил.
Ну хотя бы в этом она не могла его переубедить.
— Я думаю,— сказала Алена,— что ты сейчас все-таки не как ваш папа. Ты сейчас как Олин папа.
Это было, по-моему, уже слишком сложно. Я бы уже половины в таком разговоре не понимал.
— А, я сейчас как Дима! — воскликнул Ваня.
Дима, Олин папа, который шел рядом и вглядывался в чрево коляски так же, по-моему, опасливо, как Маша, снисходительно улыбнулся.
— Да, Ваня, ты как я,— подтвердил он.
— Как ты? — еще раз недоверчиво переспросил Ваня, словно боясь поверить своему счастью.
— Точно! — подтвердил Дима.
— Ну, тогда я пойду покурю,— пожал Ваня плечами и с облегчением присел на бордюр тротуара, приставив два пальца ко рту и шумно затягиваясь пыльным московским воздухом.