Споры о режимах
Несменяемым курсом
Дискуссия вокруг национальных особенностей демократии в России сделала актуальной тему проекта, предложенного несколько лет назад Егором Гайдаром. Тогда наблюдаемое "за окном" вызвало у него ассоциации с известным, хотя и малоизученным феноменом "закрытой" или "полуторапартийной" демократии. Под "закрытой" демократией понимался режим с более или менее независимой прессой, судом, регулярными выборами и оппозицией, при котором, однако, одна и та же партия находится у власти на протяжении жизни поколений. По определению известного экономиста А. Пжеворского, при таком режиме правящая партия не проигрывает выборы. Мы модифицировали это определение так: "Издержки избирателей на отстранение правительства (правящей партии, группы интересов) от власти или на смену курса оказываются настолько высоки, что смены не происходит несколько десятилетий". Подобное явление встречается как среди развивающихся, так и среди вполне развитых стран.
Традиционно указывалось на "своеобразие" демократии в трех странах — в Италии, Мексике и Японии. Мы расширили список, добавив Швецию, Норвегию, Израиль, где левые партии десятилетиями правили непрерывно или с небольшими и мало влиявшими на политику правительства перерывами. В этот список также могут быть добавлены Ботсвана и Индия. Сравнительное исследование позволило выделить ряд общих, хотя и с большими "национальными особенностями", проблем этих режимов.
Во-первых, низкий уровень политической конкуренции тесно связан с отсутствием или слабостью конкуренции на медиарынке. Во-вторых, доминирование одной группы или партии на политическом рынке чревато (как в Италии) или поддерживается (как в Израиле) искажениями в судебной системе и правоохранительных органах. Контроль над "четвертой властью" в сочетании с влиянием на суды и полицию оказываются мощным инструментом, позволяющим сохранять власть, даже формально находясь в оппозиции. В-третьих, многолетнее правление одной партии либо резко затрудняет попытки их победивших на выборах оппонентов изменить курс, либо просто блокирует такие изменения. Наконец, четвертая особенность — засилье одной партии повышает вероятность размывания границ между бизнесом и властью, создает условия для коррупции.
Однако коррупция таких режимов (как механизм покупки разрешений не следовать правилам, зачастую вредным и аморальным) представляется куда меньшей угрозой, нежели появляющаяся у правящей группы возможность едва ли не открыто игнорировать выполнение фундаментальной обязанности государства — защищать своего гражданина и избирателя.
Правящие группы в таких странах бывают способны проводить ответственную политику. Но ровно до тех пор, пока чувствуют себя хозяевами положения. А в случае угрозы готовы заплатить очень высокую цену за сохранение власти. Так, в Израиле такой ценой, по мнению многих, стало приглашение Арафата и его банд в страну для борьбы с правыми поселенцами. В Швеции — безответственная политика "щедрого государства".
Легко войти, сложно выйти
Шведскую оппозицию (очередной раз "победившую") исторически отличало от правящей социалистической элиты отношение к "государству всеобщего благоденствия". Но на последних выборах оппозиция только что не клялась в верности основным принципам этой подрывающей развитие страны системы (темпы роста после второй мировой войны у Швеции одни из самых низких в Европе). В итоге в Швеции, как и в Норвегии, кроме как по цветам предвыборных плакатов отличить социалиста от капиталиста невозможно. А мандат, полученный сейчас рыхлой четырехпартийной коалицией правых, оставляет мало шансов на проведение глубоких реформ, сопоставимых с реформами Тэтчер.
В Израиле основной вопрос, разделяющий левых и правых,— отношение к земле и к окружающим страну врагам. Принцип — "государство может иметь более важные цели, нежели защита собственных граждан" — был сформулирован левой элитой. Однако ни одному из правых премьеров не удалось не то что аннексировать спорные территории, но даже отказаться от столь своеобразного понимания функций и прав государства.
Италия, казалось, смогла выйти из режима закрытой демократии. Правда, многие высказывают опасения, что нынешний режим по качеству лидеров и принимаемых решений еще хуже прежнего. Бастующие в поддержку левого дела судьи, правый премьер Берлускони, пытавшийся во время своей последней каденции вместо глубокого реформирования судебной системы протолкнуть закон об иммунитете премьера,— такова картина современной, "почти нормализованной" итальянской демократии. Попытка Мексики выйти из режима "закрытой демократии" дала семь лет буксующих реформ и нависшую угрозу охлократического путча во главе с Обрадором. В Японии реформа давшей в 1990-е серьезнейший сбой государственной машины доверена народом старой доброй Либерально-демократической партии.
Между тем страны Евросоюза демонстрируют немало общего с той же Италией. Общественные телеканалы Франции, Германии и даже Великобритании продолжают доминировать на рынке новостей, и никому не приходит в голову их приватизировать. Неуклонно растет доля избирателей, смотрящих на бюджет как на главный источник доходов, а не как на общий котел, куда граждане скидываются на оборону, безопасность и правосудие. И это значит, что рычаг для закрытия европейских демократий в процессе изготовления. Не случайно Конституция ЕС, пока провалившаяся, содержала сотни страниц описания механизма возможного формирования брюссельской бюрократией коалиций для продавливания практически любого решения, но не содержала даже одной странички с перечислением хотя бы базовых неотъемлемых прав и свобод граждан.
Выводы для России
Основная проблема с судебной системой в России — очень высокая степень зависимости судов от исполнительной власти. Доминирование государства на медиарынке у нас намного сильнее, чем даже в Израиле. Уровень политической конкуренции значительно ниже, чем в странах из нашей выборки. А традиция доминирования одной идеологии несравнима со шведской. В общем, план по построению суверенной модели демократии в отдельно взятой России уже выполнен и перевыполнен.
Милтон Фридман, лауреат Нобелевской премии и лидер Чикагской экономической школы, выступая в 1992 году в Мехико, предостерег бедные страны от заимствования современных законов и инструментария их реализации на Западе. Он призвал использовать те институты, которые в свое время сделали Запад богатым. В современных западных странах можно найти в том числе и образцы, оправдывающие дурные законы и практики. Но зачем же нам брать худшие примеры?
Россия не построила, в отличие от большинства стран Запада, демократию налогоплательщика. Избиратель в ожидании своей доли от нефтедолларов снова чувствует себя подданным, а не налогоплательщиком. Наша страна не имеет традиции уважения и защиты частной собственности. Основательно подзабыла и о былой независимости суда. Если Россия хочет быстро развиваться и догонять Запад, то призыв Милтона Фридмана для нее много актуальнее, чем для Мексики.