Событие недели — "Без надежды" (Szegenylegenyek, 1965) Миклоша Янчо, великого венгерского режиссера (3 октября, "Культура", 11.15 *****). Фильм — первая часть трилогии, посвященной насилию. Во второй части, "Звездах и солдатах" (1967), речь пойдет о белом терроре в годы гражданской войны в России, в третьей — "Тишина и крик" (1968) — о терроре, обрушившемся на Венгрию после разгрома советской республики в 1919 году. Но начал Янчо свою поэму о терроре с событий 1860-х годов. Император Франц-Иосиф каленым железом выжигает крестьянское недовольство. Речь не о революционном движении, хотя повстанцы и поют песни повстанцев 1848 года, а о стихийном, аграрном то ли терроризме, то ли бандитизме. Грубые, примитивные усачи душат, режут, грабят: единственное оправдание — нищета и отчаяние. Правительство практикует гораздо более эстетское насилие. Подозреваемых сгоняют в концлагерь под открытым небом. Пленные то ходят по кругу в белых колпаках на голове, связанные веревкой, то оказываются запертыми в деревянных ящиках. Жандармы изощренно провоцируют пленных на предательство. Одному из убийц, например, обещают жизнь, если он найдет и выдаст человека, совершившего больше убийств, чем он сам. А потом власти, глазом не моргнув, отказываются от обещаний и отдают доносчика на расправу вчерашним товарищам. Скорее всего, весь этот сюрреалистический театр террора придумал сам Янчо, который вообще всю мировую историю воспринимает как огромную мистерию, пляску смерти, в которой кружатся и палачи, и жертвы. Свои фильмы он снимал длинными-длинными планами, пока хватало пленки в киноаппарате. Выстраивал безукоризненно-геометрические композиции, играя на контрастах черного и белого. Сверху — небо. Посреди степи — белоснежная мазанка, на полу которой труп, над трупом — епископ и женщина, которая должна опознать убитого. На белой стене — огромное распятие. Мало слов, ощущение молчания Бога, конца света.
Совершенно по-другому видит мрачные страницы истории единственный великий египетский режиссер — 80-летний Юссеф Шахин. За свою долгую жизнь он учился в США и сидел в тюрьме, эмигрировал в Ливан, открыл для мирового кинематографа Омара Шарифа и дал возможность Далиде, французской шансонье египетского происхождения, сняться в кино на своей исторической родине. Шахин — дитя Александрии, самого изысканного и интеллектуального города Египта, который он воспел в нескольких фильмах. Считается, что он первым поднял в египетском кино социальные проблемы, но сделал это, не ущемляя народную любовь к мелодрамам и музыкальным фильмам. Его "Судьба" (Al Massir, 1997) тоже порой кажется характерным восточным кинопродуктом с песнями и плясками (1 октября, "Культура", 22.55 ****). Но для Шахина все эти завитушки несут глубокий смысл. Именно радость жизни и терпимость, по его версии, и составляют суть ислама. "Судьба" посвящена расцвету Кордовского халифата на Пиренейском полуострове в XII веке, когда убежище там находили еретики, бежавшие из соседних земель, как бежит из Лангедока юный герой фильма. Советником халифа Эль-Мансура, воспитателем его сыновей и брата был великий Авэрроэс — богослов, врач, литератор. Правда, покой в этом земном раю смущали фанатики, в которых легко узнаются ненавистные Шахину современные исламские фундаменталисты. Они убивают из-за угла гедонистов, чуть было не овладевают душой халифа, даже приговаривающего Авэрроэса к изгнанию, а его книги — к сожжению. Но герои, объединившись, раскрывают глаза халифу, все сливаются в экстазе, а фильм завершается хеппи-эндом. Влюбленные женятся, поют и танцуют, а фанатиков, от греха подальше, халиф отправляет повоевать с христианами. Еще более "индийское" впечатление производят "Братья Карамазовы" (The Brothers Karamazov, 1958) Ричарда Брукса (30 сентября, НТВ, 1.50 ***). Достаточно представить себе Юла Бриннера в роли Дмитрия Карамазова, лысого, в красной рубахе и с гитарой в руках, чтобы оценить прелесть этой работы в общем-то очень крепкого и умного режиссера. Само собой разумеется, что Достоевскому он сделал царский подарок в виде хеппи-энда. "Убить священника" (To Kill A Priest, 1988) Агнешки Холланд — реконструкция нашумевшего в 1980-х годах убийства польского священника-диссидента Ежи Попелюшко, совершенное в условиях военного положения сотрудниками госбезопасности (29 сентября, "Первый канал", 2.10 ***). В фильме священника зовут отцом Алеком, а играет его Кристоф Ламбер: дикий, конечно, выбор, но постепенно привыкаешь к тому, что "Горец" ходит в сутане. Но Холланд гораздо больше интересует не современный святой из "Солидарности", а душевные терзания Штефана, приставленного к нему агента. Бедолага чуть не сходит с ума. С одной стороны, он попадает под обаяние и власть молодого ксендза. С другой — понимает, какую опасность для режима тот представляет. Штефан начинает домысливать за начальство его тайные помыслы, убеждает сам себя в том, что его подталкивают к убийству, и, естественно, оказывается козлом отпущения, когда скандал вокруг гибели священника принимает глобальный характер.