За пять лет понятие "международный терроризм" превратилось в штамп, но так и не обрело содержания.
Министр транспорта Германии Вольфганг Тифензее предлагает формировать из получателей социальной помощи дружины для патрулирования в автобусах. Он радеет за порядок во вверенном ему ведомстве, предлагая одновременно смягчить проблему безработицы. Бывший спикер парламента Киргизии, ныне оппозиционер Омурбек Текебаев арестован в варшавском аэропорту. Киргизский политик — то ли жертва интриг, то ли банальный правонарушитель. Израиль начинает полномасштабную войну против соседнего государства. Задача — восстановить военно-политический баланс сил в регионе. В России отменяются выборы губернаторов: Кремль решает задачи централизации управления. США вводят экономические санкции против иностранных компаний, защищая тем самым национальных производителей.
Каждый из этих сюжетов достоин внимания, но между ними нет связи. А вот и есть! Обоснованием каждого является необходимость борьбы с международным терроризмом.
Тифензее указывает на угрозы безопасности, польские пограничники — на сигнал из Интерпола о причастности Текебаева к террористической деятельности. Израиль объявляет об антитеррористической операции. Владимир Путин ссылается на необходимость не допустить повторения бесланской трагедии. Госдепартамент США обвиняет зарубежные фирмы в пособничестве странам, поддерживающим терроризм.
Понятие "международный терроризм" превратилось в палочку-выручалочку, к помощи которой правительства прибегают в самых разнообразных случаях. При этом символично, что сформулировать даже самое общее определение терроризма так и не удалось. Попытка генсека ООН Кофи Аннана добиться единого подхода к пониманию террора провалилась. Если бы речь шла только о двойном стандарте, циничном манипулировании дефинициями — еще бы полбеды. Хуже, что представители разных стран и культур действительно понимают под терроризмом диаметрально противоположные действия и мотивы.
Получается, что удобный ярлык может приклеиваться произвольно, не содействуя осознанию истинного содержания проблемы, а максимально затрудняя его.
Зачем Израиль, США и весь цивилизованный мир настаивают, что "Хезболла" — террористическая организация? Ведь если так, то разрушение инфраструктуры соседнего государства и гибель сотен мирных жителей и вправду избыточная цена для подавления всего лишь террористов. Не проще ли сказать правду: "Хезболла" не террористы, это мощная военно-политическая группировка, по своим ресурсам и влиянию сопоставимая с суверенными государствами, имеющая сильных союзников на мировой арене и находящаяся на подъеме. А против такой силы, прообраза новых правительств Ближнего Востока, применяемые средства вполне уместны, а может быть, даже и недостаточны. Однако вместо этого в оборот вновь и вновь вводится страшилка "международный терроризм". Почему?
С одной стороны, это удобно. Под борьбу с незримым врагом легко подверстывается что угодно, о чем свидетельствуют приведенные выше примеры. С другой — отражает общую растерянность мирового сообщества, неспособного осмыслить масштаб и скорость происходящих перемен. Ведь намного проще собрать все происходящее под колпак загадочного международного терроризма и признать это новым, труднопостижимым и крайне опасным феноменом, нежели точно определить характер и причины каждого из конкретных явлений, а затем искать способы противодействия им.
Втайне каждый надеется, что международный терроризм — это некая неизвестная величина, привнесенная извне в стройное и понятное уравнение мировой политики. Избавимся от нее — и вновь ничто не будет нарушать гармонию. Как избавиться — непонятно, но можно утешать себя мыслью, что, лишь только найдется средство, все снова наладится. Признать, что эта самая величина, точнее, то многообразие явлений, которое скрывается за ней, есть отныне неотъемлемая часть мира и прежнее уравнение никогда уже не будет отражать его устройство, просто страшно. Потому что новое уравнение несопоставимо более сложное, чем то, к которому мы привыкли. И никто не знает, как его решать.