Мнение социолога
Незамеченный кризис
Судя по первой реакции на события в Кондопоге, федеральные власти пребывают в растерянности и раздражении и не понимают, что делать в такой ситуации и чем она грозит. Попытки изобразить дело как чью-то провокацию или криминальную разборку, столкновение молодежных группировок выглядят крайне неубедительно на фоне выступлений на городской площади, заполненной яростно кричащими людьми.
Упорное нежелание видеть за становящимися все более частыми эксцессами на национальной почве усиление общей напряженности в стране вполне объяснимо. Признать серьезность положения — значит признать неустойчивость достигнутой путинской администрацией "стабилизации". Но общественное мнение склоняется к тому, что нападения на таджиков, армян, евреев, взрывы на рынке в Москве, как и другие выплески этнической агрессии, прокатывающейся по городам России,— все это признаки морального кризиса в стране. Исследования массового сознания, которые с 1988 года ведет Аналитический центр Левады, не просто подтверждают это, но свидетельствуют о "предпогромном состоянии" российского общества.
Службы изучения общественного мнения долгое время не замечали подъема ксенофобии или недооценивали этой угрозы. Причина этого, как представляется, в том, что обычные замеры этнических установок не принимают во внимание характер советского двоемыслия и остатки риторики "дружбы народов". Потребовалось изменение самого контекста этнонациональных зондажей. Вопросы ставились в форме, предполагающей идентификацию опрошенного с позицией "государства", с точки зрения "общенациональных интересов" — "если бы я был начальник, я бы...". Или в форме, обнажающей "скрытые предрассудки" и выявляющие степень терпимости опрашиваемого к этническим "чужим",— хотели бы они, например, иметь коллегами по работе, соседями, родственниками, президентом страны человека такой-то национальности.
"Россия для русских" в цифрах
Пик ксенофобии приходится на осень 2002 года. Готовность одобрить разного рода запреты в отношении мигрантов высказывала тогда большая часть населения России: 58% опрошенных россиян считали необходимым запретить приезжим с Кавказа находиться в их городе или селе, 66% — ограничить возможности переезда всем нерусским на жительство на территорию России, 78% — упростить высылку домой незаконных мигрантов (отмечу, что массовое сознание не различает жителей кавказских республик России — дагестанцев, кабардинцев, чеченцев и других — от "неграждан" — азербайджанцев, грузин, армян). И вместе с тем 59% опрошенных считали необходимым гарантировать русским преимущественные права при получении работы, образования, назначении на ответственные должности.
Примерно такой же уровень ксенофобии показали и социологические опросы в 2004-2006 годах. Лишь 20-25% россиян полагали, что не следует вводить ограничения на проживание в России по этнонациональным признакам, а основная масса настаивала на необходимости подобных мер, проявляя при этом жесткое неприятие выходцев с Кавказа или китайцев. Но и в отношении жителей Средней Азии или Молдавии, даже Украины, дело обстояло ненамного лучше.
В 2005 году 58% опрошенных были настроены решительно против того, чтобы приезжие могли приобретать жилье в России — покупать квартиры или дома. Мнения о пользе разного рода административных барьеров для мигрантов разделяли свыше половины опрошенных россиян: для приезжих следует закрыть возможности получения работы, будь то работа по найму в частном бизнесе (так считали 53% опрошенных) или в бюджетной сфере — в образовании, медицине, социальном обслуживании, где, как известно, уровень оплаты труда ниже среднего (62%). Но особенно нежелательным представляется россиянам доступ мигрантам к работе в государственных или муниципальных органах управления (69%), служба в правоохранительных органах (74%). Столь же враждебно население относится к ведению мигрантами бизнеса: 65% россиян не хотели бы, чтобы приезжие приобретали крупные предприятия или участки земли (74%) для строительства или занятий сельским хозяйством.
Ксенофобия в контексте политики
Уровень ксенофобии медленно поднимался на всем протяжении постсоветского времени. С начала второй чеченской войны, пронизанной духом реванша, показатели этнической неприязни, страха перед мигрантами и враждебности выросли настолько, что сегодня Россия превратилась в одну из самых ксенофобских стран в Европе. При этом особенность развития этих фобий в России заключается в том, что они связаны с падением авторитета государства. Экстремисты присваивают себе право указывать на те социальные и политические вопросы, которые, по их мнению, не хочет или неспособно решать руководство страны в силу своей беспомощности, коррумпированности (как в этом обвиняли местные власти и милицию жители Кондопоги) или равнодушии к проблемам людей.
Развитию массовой ксенофобии способствовали несколько обстоятельств, провоцирующих социальную ненависть. Во-первых, атмосфера "борьбы с терроризмом", подогревающая подозрительность и враждебность к "лицам кавказской национальности". Во-вторых, "укрепление государственной вертикали", породившее еще большие административный произвол и коррупцию. В-третьих, быстрое социальное расслоение и порождаемая им социальная зависть, особенно в провинции, в хронически депрессивных зонах, где основная масса населения с трудом сводит концы с концами.
Неприязнь к этническим мигрантам представляет собой защитную реакцию на реальные или воображаемые угрозы в ситуациях, когда у населения, по его мнению, ограничены ресурсы выживания или возможности сохранения своих позиций или интересов. Чувство тревожности усиливается из-за неуверенности, что власти в состоянии обеспечить "заботу" о "своих", общего недоверия к социальным институтам (местным властям, милиции, суду, политическим партиям, профсоюзам, правительству, парламенту и проч.). Значительная часть населения (в последние годы от 41 до 46%) уверена, что русские в России живут беднее, чем представители других народов, и лишь 6-9% считают, что живут лучше и богаче. Больше половины населения (51% в августе 2006 года) считают, что "нацменьшинства имеют слишком много власти в стране".
Ксенофобия отражает здесь усилия населения, испытывающего комплексы ущемленности и неполноценности, по сохранению иерархического устройства социума, обеспечивая привилегии для "своих" и подчиненное положение "чужих". А потому отказывает им в признании таких же социальных, гражданских и политических прав, что и у этнического большинства. Одобрение запретительной политики по отношению к "чужим", установления системы барьеров и полицейских мер говорит о том, что те же факторы, которые предопределили массовые ожидания сильного лидера, "способного навести в стране порядок", покончить с "хаосом" правительства демократов, обусловили и рост ксенофобии.