Военная операция Израиля в Ливане на какое-то время заставила мир забыть об Иране. Но после того как в зоне израильско-ливанского конфликта смолкли взрывы и выстрелы, все снова обратили взоры на Иран. События вокруг этой страны, как выясняется, способны держать мир в еще большем напряжении, чем схватка доблестной израильской армии с бравыми ребятами из радикальной шиитской группировки "Хезболла". Ведь в том, ливанском конфликте все по крайней мере лежало на поверхности. Было ясно, что еврейское государство пытается преподать наглядный суровый урок исламским радикалам, захватившим двух израильтян, а "Хезболла", в свою очередь, стремится раз и навсегда отвадить Израиль от попыток преподавать ей подобные уроки. В общем, все было предельно конкретно, зримо, наглядно: вот солдаты, вот боевики, вот беженцы, а вот дымящиеся руины.
Однако Иран с его окутанной вечной завесой секретности ядерной программой — совсем другое дело. Здесь никого не бомбят, нет угрозы гуманитарной катастрофы и внешне все выглядит как будто бы спокойно. В случае с иранским ядерным кризисом вообще слишком мало наглядного и слишком много умозрительного, построенного на рассуждениях: а что если... А что если они обогатят уран, а что если создадут ядерное оружие, а что если еще и другим в этом помогут — таким же опасным и безрассудным, как они.
В такой ситуации каждая из мировых держав получает возможность трактовать иранскую ситуацию по-своему. В США и Израиле продолжают бить в колокола: не нужно обольщаться, в тихом иранском омуте черти водятся. Скоро у Тегерана появится своя исламская бомба, и тогда выпады "Хезболлы", обстреливающей ракетами израильскую территорию, покажутся невинными шалостями. В свою очередь Пекин и Москва считают обвинения в адрес Ирана высосанными из пальца и продиктованными совсем другими политическими и экономическими мотивами — в частности, давней неприязнью США к неподконтрольному им режиму аятолл. Европа же мечется, никак не может определиться, чей подход ей ближе и будет ли она все-таки вводить санкции против Ирана, когда вопрос о них встанет ребром. В сухом остатке картина вырисовывается следующая: есть страны, которые считают, что в случае с Ираном мы имеем дело с реальной угрозой. И есть страны, которые "выражают озабоченность" Ираном неохотно, как из-под палки, чтобы вконец не рассориться с другими. И при этом последние считают, что в случае с Ираном речь идет не об угрозе, а о фантоме угрозы.
Между тем сегодняшнее восприятие Ирана становится лакмусовой бумажкой, критерием отношения членов мирового сообщества к очень многим проблемам, не имеющим прямого отношения к проблеме иранского атома: от демократии и публичной политики до вопросов глобального развития и структуры международной безопасности.
Перефразируя известное выражение, эту ситуацию можно определить так: скажи мне, как ты относишься к Ирану, и я скажу, кто ты.