антиквариат фальшивки
ВЛАДИМИР ПЕТРОВ, сотрудник Государственной Третьяковской галереи, рассказал ТАТЬЯНЕ Ъ-МАРКИНОЙ о сотнях фальшивых картин, которые сейчас продаются в России.
— Вы — первый эксперт, который публично объявил о существовании на российском арт-рынке особого типа подделок-"перелицовок". Причем признались и в том, что сами давали положительные заключения на подобные работы.
— Я просто начал про это говорить — и конечно, со своих ошибок, а как иначе? Я же не начал с того, что едва ли не большинство из этих работ, как и очень многие другие фальшивки, имели к тому времени, когда я их смотрел, экспертизу ГТГ, других музеев и организаций, порой нескольких сразу. Сейчас у меня подобраны материалы примерно на 130 псевдорусских произведений, с их реальным авторством, происхождением и исходной ценой. Кроме того, я выявил, а в каких-то случаях могу указать и подлинного западного автора около 200 подобных "русифицированных" качественных работ, место приобретения которых для меня остается неизвестным. Речь здесь идет о выявлении фальшивок, а не о подтверждении мной их "подлинности". Между тем в вашем же журнале "Деньги" глава аукционного дома "Гелос" Олег Стецюра сказал, что это именно я сам отказался от 100 своих экспертных заключений, на Айвазовского и Коровина в том числе. Это странным образом прозвучало и в посвященном проблеме фальшивок выпуске телепередачи "Честный детектив". На деле я пока что, слава богу, обнаружил только около 20 своих ошибок этого рода, хотя не исключаю, что их больше и среди них нет ни Коровиных, ни Айвазовских. При этом считаю, что вскрытие, хотя бы и задним числом, фактов злостного и искусного "изготовления" работ мастеров отечественного искусства ценой массовой порчи западных картин в любом случае намного полезнее, чем трусливое или корыстное замалчивание.
— Кого подделывают?
— От "а" до "я" — от Алисова и Акулова до Якоби и Ярошенко. Пейзажи, натюрморты, портреты, жанровые сцены, интерьеры, ню. Вплоть до того, что историческую картину из жизни викингов выдают за произведение Сергея Грибкова на древнерусский сюжет. Пейзажи Айвазовского "делают" из французов и итальянцев; Вельца, Шультце, Шильдера, Орловского, Крыжицкого, Клодтов, Крачковского — из датчан и немцев. Алексея Боголюбова и Льва Лагорио — во множестве — из английских, немецких и скандинавских маринистов. Обидно — сейчас, например, вышла книжка в издательстве "Белый город" о Боголюбове, толстый том, почти каталог-резоне. И там уже на одной из первых страниц подобная вещица. Я знаю несколько атрибуционных статей, написанных на основе таких переделанных и "вновь открытых" картин. "Шишкиных" немало — используют полотна художников дюссельдорфской школы: и на уровне технологии, и стилистически они часто действительно очень близки к Шишкину.
— Но все "исходные" картины усовершенствуют — как минимум добавляют подпись. Это незаметно?
— Раньше как подделывали подпись — в 90% случаев "по-сухому", поэтому свежая краска затекала в старый кракелюр, и все это было видно. Сейчас делается по-другому — умело, с сохранением характера авторской фактуры записывается угол, на нем ставится подпись "по-сырому". Потом совместное сильное загрязнение и лак особый, который быстро дает трещины. И под лупой подпись выглядит как старая.
И потом, тут такое разнообразие подходов. Провенанс фальсифицируют — пишут всякие сопровождающие картину бумажки, на обороте убедительные дарственные надписи. Сочинят, например: "любимому племяннику от дяди Миши Нестерова", все это потом специально состаривается. Мне даже показывали как бы дореволюционную немецкую открытку, где репродуцирована "вот эта самая", взятая "у бабки со стены" картина "Маковского" — на самом деле западная. Открытка ветхая, желтая. А я надрываю ее — она внутри совершенно белого цвета, новая. Или страница старого русского журнала, "Солнца России" например, старая, мятая, мухами засиженная, вот на ней текст о Льве Толстом, а вот картина Чернецова, которую продают. И все это оказывается имитировано.
— А их вообще можно различить? Если из-за всех этих технических совпадений и ухищрений технологическая экспертиза ничего не дает?
— Можно. Ведь экспертиза состоит не только из технологии. Технология, как анализ крови, только подспорье для диагноста. Технологическая схема — холст, характер грунта, рисунка, палитра, общие приемы построения красочного слоя схожи у очень многих художников, особенно — академистов XIX века, что немецких, что датских, что русских. Рентгенограмма тоже не всегда, без комплекса других исследований, может дать правильный результат. Для картин Левитана, например, характерно несколько типов рентгенограмм. Как и подпись — вот хотя бы у Сурикова почти любая подпись "висит" на лаке. Так что если опираться только на нее, всего нашего Сурикова надо из музеев выносить. Некоторые же художники — например, Куинджи и Василий Верещагин — вообще почти не подписывались, и наличие подписи на каком-нибудь этюде не столько убеждает, сколько настораживает.
Поэтому не менее важно, с одной стороны — по максимуму знать и чувствовать "сокровенные" характеристики стилистики художника, неповторимые качества его композиционного мышления, отношения к пространству, свету и цвету, внутренний ритм — я называю это "нервной системой" живописи; с другой — максимально широко и подробно представлять себе историко-художественный контекст, помнить о фактах параллелизма, возможного "двойничества" в искусстве, например, об очень большом сходстве академического северного искусства с нашим. И тогда не будешь допускать ошибки подобные тем, что допускал и я, когда рассматривал какую-нибудь работу лишь в поле истории русского пейзажа, которую я знаю очень хорошо и в которой действительно только обозначенный подписью на фальшивке художник, например Шультце или Шильдер, очень похожие на некоторых скандинавов, мог бы написать такую картину. Кстати, "безликое" академическое искусство, да к тому же с изображением западных морских и сухопутных пейзажных — итальянских, швейцарских или скандинавских — мотивов, которые очень часто писали и русские художники, легче и чаще всего фальсифицируется.
— Но это значит, что фальсификаторы очень образованные люди, прекрасно знающие и русское, и немецкое, и датское искусство.
— Я думаю, что это делают люди, очень хорошо знакомые с историей искусства и, так сказать, не чуждые художественно-реставрационной и музейной среде. Некоторые подделки созданы с прекрасным чутьем. Убраны одни элементы и вписаны другие: вместо замков, кирх, вилл и "нерусских" мельниц вписывают церкви, русские избы и украинские хатки, причем для убедительности в картины "Орловского" добавляют пчелиные ульи-колоды и фигуры в соломенных украинских "брылях", в пейзажи "Саврасова" — ворон и березки с его подлинных картин и рисунков. Я видел два фальшивых натюрморта Константина Маковского с ремаркой под подписью "Качановка". Художник гостил в этом имении под Черниговом — мало кто вообще об этом знает, так еще и надпись была явно скопирована с одной работы Маковского из фондов Русского музея!
— Бывали ли случаи подобной фальсификации в истории арт-рынка?
— Сама ситуация спровоцировала эту небывалую игру. К чему было бы выдавать французов за англичан или наоборот? Впервые на национальном рынке национальный художник в сто раз дороже зарубежного мастера той же школы и эпохи. Надо подчеркнуть, что далеко не все художники, картины которых используются как основа для подделки, слабые и малоизвестные. Некоторые из используемых датских, немецких, чешских (Адольф Хвала) и венгерских (Аурел Нараи) художников пользуются заслуженным уважением на родине, иногда даже, как, например, датчане Аагаард и Мюлстед (не путать с Мюнстедом, тоже очень видным датским пейзажистом, не раз "русифицировавшимся"), имеют в отчизне персональные музеи. Или, например, Луи Гурлитт, датско-немецкий художник, классик позднего бидермайера. Он весьма известен на родине, но во Франции и Англии его вряд ли купят. Поэтому стоит он недорого. А наши покупатели метут все, что с русским именем. Переделали его в Боголюбова — и цена подскочила чуть не в 50 раз. Или сделали из некоего Вильгельма Порста русского Федора Васильева — и цена выросла с €1 тыс., за которые этого самого Вильгельма продали в Мюнхене в 2003 году, до €300 тыс.
Впервые махинаторы ведут себя с таким неуважением к искусству. Был художник Алексей Транковский, непрофессиональный, но самобытный. Так его "переделывают" в Трутовского, Грандковского или Маковских, Владимира или Константина. Это не просто афера, это убийство имен.
Я занимаюсь историей русского пейзажа XIX века, в том числе живописцами круга Московского общества любителей художеств и Московского товарищества художников. В них было больше сотни мастеров, которые группировались вокруг Саврасова, Поленова, Левитана, и им подражали. Много членов было и в Санкт-Петербургском обществе художников (круга Константина Маковского). Да, часть этих не слишком известных художников всплыли на рынке. Но куда делись остальные? Они были очень плодовиты, но Левин уже — Левитан, а Ярцев или Зарецкий — Поленов. Почти любой салонный портрет, имеющий несчастье быть похожим на "шикарного" Маковского,— уже с его подписью. А большущая, не раз репродуцированная до революции картина забытого ныне художника А. Н. Третьякова "Деревенский праздник" продается в одном из самых известных наших аукционных домов как работа И. Куликова. В советское время подделок тоже хватало. Но была какая-то мера. В прошлом году мне стало страшно за судьбу искусства. Я-то знаю, что картины этих художников были, но теперь их нет. Зато появляется масса "новых" работ крупнейших мастеров, о которых нет ни слова в старых источниках. Если раньше подделок и "переделок" под "большие имена" было процентов пять--десять, то сейчас за шестьдесят, да к тому же за счет других хороших художников.
— Но ведь в этом году создана Ассоциация антикваров и арт-дилеров со строгим этическим кодексом, гильдия экспертов, куда вы входите. Росохранкультура планирует ввести обязательную аттестацию экспертов.
— Я пессимист. За всем этим стоит социальная ситуация, все имеют свой кусок, всем удобно. А совещания гильдии экспертов, в которых я изредка участвую, превращаются в тягомотную болтовню. В начале 1990-х годов, когда обсуждался и принимался закон о ввозе-вывозе, я написал проект, как перестроить институт экспертизы, аттестовывать экспертов. Тогда не было проблемы денег и замаранной совести и перестройка была действительно возможна. Тогда мы, эксперты, с удовольствием ходили друг к другу в гости, делились сведениями, проводили совместные атрибуционные советы, спорили об истине. Теперь об этом речи нет.
— Так что же делать? Как исправить то, что творится на арт-рынке? Ведь "перекосился" не только русский арт-рынок, а и вся история русского искусства? Да еще и североевропейского вдобавок.
— Ситуация реально может измениться только вместе с обществом, с социальными сдвигами. Если немного утрировать, переатрибуция этих вещей возможна только после национализации и перераспределения собственности всех Рублевок. Принесут все эти картины в музей, и независимый, честный и знающий искусствовед по мере возможности восстановит истину, а заодно и расчистит от завала накопившихся инородных материалов информационно-технологическую, эталонную базу Третьяковки и других организаций. Только тогда это можно исправить. А пока коллекционеры бросают собирать искусство. И корпорации тоже — накупили фальшивок в свое время, теперь в чулан поставили, ну и все, говорят, шабаш, больше не хотим.