МЕКСИКАНСКИЙ ПУТЬ
Выступая в феврале перед активистами "Единой России", заместитель руководителя администрации президента РФ Владислав Сурков поставил перед ними "серьезную задачу" — обеспечить доминирование партии в политической системе России "в течение минимум 10-15 лет". Похоже, именно "партия власти" может стать основным механизмом, обеспечивающим преемственность российского политического режима. Подобная тенденция отличает Россию от других постсоветских государств, недемократические режимы которых носят сугубо персоналистский характер. Лидеры большинства стран СНГ либо игнорировали партии в качестве инструментов своего господства, либо создавали "партии власти" как одноразовые инструменты.
Сравнительные исследования показывают, что персоналистские авторитарные режимы сохраняются в среднем не более 15-18 лет и редко переживают своих создателей. Напротив, недемократические режимы с доминирующей партией живут в среднем в два раза дольше. Широко известна и практика "нетипичных" демократий, подобных Японии или Швеции, где доминирующие партии сохраняли власть десятилетиями. Однако сопоставление единороссов с японскими либерал-демократами или шведскими социал-демократами оставляет за скобками очевидно несправедливый характер российского электорального процесса. Корректнее сравнение российской "партии власти" с мексиканской PRI — Институционно-революционной партией, сохранявшей доминирующее положение с 1929 по 2000 год.
"Партия власти" по-мексикански
В течение долгого времени для Мексики были характерны режимы личной власти каудильо, и лишь после революции 1910-1917 годов в конституцию была внесена норма, запрещающая переизбрание главы государства по окончании срока его полномочий. На первом этапе это не повлияло на развитие партий: в 1924 году Альваро Обрегона сменил победивший на выборах его соратник Плутарко Кальес, а четыре года спустя при поддержке Кальеса был вновь избран Обрегон. Но на банкете по случаю этой победы Обрегон был застрелен религиозным фанатиком. В этой ситуации Кальес, не имевший законного права снова занять пост президента, добился от парламента назначения своего ставленника в качестве временного президента. Именно тогда для поддержания стабильности и преемственности он создал Национально-революционную партию (предшественницу PRI). В нее вошли некоторые прежние партии, часть профсоюзов, аграрии, военные и местные боссы (касики). "Партия власти" взяла под свой контроль важнейшие правительственные посты и, опираясь на госаппарат, обеспечивала себе подавляющее превосходство на выборах. Мексика единственной в Латинской Америке сохраняла недемократический режим, но при этом избежала государственных переворотов после второй мировой войны.
Отметим некоторые специфические черты мексиканской "партии власти". Во-первых, PRI была не столько правящей, то есть определяющей состав и политику правительства, сколько президентской партией, поддерживавшей статус-кво независимо от персоналий и политического курса руководства страны. Во-вторых, основным ресурсом мексиканской "партии власти" было ее сращение с государственным аппаратом (дополнявшееся массовым патронажем, особенно на местном уровне), но никак не идеология, остававшаяся эклектичной и весьма расплывчатой. В то же время PRI устойчиво занимала место "центра", оттесняя как многочисленные, но очень слабые левые партии, так и правые католические круги. В мексиканской политике присутствовала оппозиция, но она не могла создать серьезные вызовы режиму и потому лишь легитимировала господство PRI. Одним из следствий этого стала относительно низкая степень репрессивности мексиканского режима, до известных пределов терпевшего плюрализм в СМИ или автономию университетов.
Проверка-2007
Ряд черт мексиканского режима эпохи PRI во многом сходны с тенденциями политического развития сегодняшней России. Имеет ли шансы на реализацию в российских условиях мексиканская модель стабильности недемократического режима? При этом важно помнить, что Путин пока не сделал стратегического выбора: опора на "партию власти" для Кремля не выглядит вынужденным решением.
Думские выборы 2007 года станут критическим тестом для "Единой России". Если ей не удастся обеспечить себе безусловное и устойчивое преобладание в Думе, строительство режима с доминирующей партией может оказаться под угрозой, а шансы персоналистской стратегии, напротив, возрастут. Между тем даже при крайне несправедливом проведении выборов сокрушительный успех на них "Единой России" вовсе не гарантирован. Прежде всего российская "партия власти" пока не демонстрирует той способности включать в сферу своего влияния самые широкие слои общества, которая была присуща PRI. Если мексиканская "партия власти" стремилась к кооптации независимых и умеренно оппозиционных сил, то в России, напротив, речь идет о патронаже в отношении лояльных акторов и стигматизации нелояльных.
Другой вызов российской "партии власти" исходит из противоречия между ее стремлением сохранить сложившийся статус-кво и амбициозными планами правящих элит по модернизации страны. Как бы ни относиться к "национальным проектам", они представляют собой долгосрочные инвестиции в человеческий капитал, тогда как "партия власти" нуждается в краткосрочных политических дивидендах. Еще один фактор — высокая концентрация ресурсной ренты и низкая степень зависимости режима от несырьевых секторов экономики, которые снижают потребность элит в "партии власти" как политическом инструменте. Наконец, западный истеблишмент остается референтной группой для российских элит — но если в России укоренится режим с доминирующей партией, то прозрачных параллелей с временами СССР избежать будет трудно.
Третий лишний
Провозглашенная сегодня задача обеспечить доминирование "партии власти" в длительной перспективе наталкивается на серьезные препятствия. Вместе с тем персоналистская альтернатива режиму с доминирующей партией также выглядит малопривлекательной и сулит высокие риски российским элитам. Примечательно, что в многочисленных дискуссиях о будущем российской политики перспектива скорого становления в стране полноценной демократической конкуренции, предполагающей возможность поражения на выборах инкумбента или правящей партии, не то чтобы оценивается как маловероятная, а просто не рассматривается всерьез. Делая стихийный или сознательный выбор между двумя вариантами недемократического режима, российский правящий класс сегодня "по умолчанию" отвергает (или откладывает "на потом") вариант демократизации режима.
Полная версия статьи будет опубликована в следующем номере журнала Pro et contra.