профессиональный бокс
То, что еще пару лет назад казалось абсолютно невероятным, случилось. С субботы в самой престижной — тяжелой — весовой категории в профессиональном боксе не осталось ни одного американского чемпиона. Все четыре титула теперь принадлежат представителям советской школы бокса. Четвертый — чемпиона WBC — завоевал Олег Маскаев, предпочитающий называть себя "русским американцем". В фантастическом по интриге бою в Лас-Вегасе он меньше чем за минуту до конца 12-го, заключительного, раунда послал в нокаут последнюю надежду Америки, последний, как провозглашалось в афишах матча, рубеж ее обороны — Хасима Рахмана.
Этот бой станет, конечно, одним из главных претендентов на то, чтобы быть названным "поединком года". Америка давно привыкла к тому, что в легких весах на первых ролях наряду с представителями США — азиатские боксеры, в средних — мексиканцы и европейцы. Но в культовой, по статусу, популярности, коммерческой ценности не сравнимой ни с какой другой, категории — тяжелом весе — американцы доминировали. Теперь она стала полностью "советской". Титул WBO — у белоруса Сергея Ляховича, IBF — у украинца Владимира Кличко, WBA — у россиянина Николая Валуева, а чемпионский пояс WBC с субботы принадлежит Олегу Маскаеву — спортсмену, настойчиво указывающему на наличие у него американского гражданства, но все равно воспринимаемому и американцами, и всеми остальными именно как русский.
И после субботы у Америки уже не получится списать очередное свое поражение на обстоятельства и провозгласить его случайным. Успехи Ляховича, Кличко и Валуева еще можно было отчасти объяснить удачным использованием ситуации в тяжелом весе, который практически одновременно покинул целый ряд суперзвезд вроде Леннокса Льюиса и Майка Тайсона, грамотным менеджментом, слабостью соперников по чемпионским боям. Про Маскаева ничего подобного точно не скажут. Он был в числе первых российских профессионалов, уехавших выступать в Америку в середине 90-х, и долго дрался, не имея рядом авторитетных менеджеров и промоутеров.
Однако Маскаев, уже, конечно, работая с хорошей командой менеджеров, с известным тренером — Виктором Валле, все же добрался до чемпионского боя. В 37-летнем возрасте. И в этом бою бился с, несомненно, самым сильным из американских тяжей-чемпионов последних лет — бойцом, однажды нокаутировавшим великого Леннокса Льюиса. И никто не скажет про Хасима Рахмана, что он не был готов к этому поединку или что недооценил противника. Как он мог недооценить боксера, в 1999-м выбившего его в Атлантик-Сити за канаты?!
Майк Тайсон, поработавший в субботу телекомментатором, признавался, что давно не видел, чтобы Рахман был в такой хорошей форме, и что, на его взгляд, чемпион претендента переигрывал. Дело в том, что Рахман с первого раунда делал в принципе то, что и должен был делать, чтобы доставить Маскаеву максимально возможное количество неприятностей. Американец предпочитает давить, боксировать "первым номером" — он и давил, захватив центр ринга. У него отличный джэб — и джэб этот был эффективен. А в третьем раунде у него прошли уже два подряд — с левой и с правой — чувствительнейших удара в голову. И Рахман садился после него отдыхать в свой угол ринга, подняв вверх руку и заводя зал, словно уже был уверен в том, что инициативу не отдаст никогда и что точка — победная для него — будет вот-вот поставлена.
Рахман продолжал давить. Маскаев продолжал, отступая к канатам, отвечать. И, глядя на его какие-то немного заторможенные движения, глядя на его разбитое лицо, можно было бы решить, что он жутко, смертельно устал, что держится с огромным трудом. Но ведь держится! Более того, не дает шанса Рахману приложиться как следует (или, по крайней мере, терпит все эти явно неслабые удары, не давая повода заподозрить себя в нехватке мужества) и постоянно сам осаживает оппонента.
После восьмого раунда, в котором ему удалась неплохая атака, Рахман поднял вверх уже не одну руку, а две. Так отмечают благополучное окончание боя. Но преимущество начало постепенно переходить к Маскаеву. Он уже намного четче выполнял указание Валле чаще бить по корпусу. Он уже редко пропускал по-настоящему опасные удары — и та вызвавшая приступ самоуверенности атака Рахмана была скорее исключением. А перед ней и у Маскаева прошла отличная "двойка". И он уже, в общем-то, не уступал противнику в плане движения.
Олег Маскаев, когда бой завершился, сказал, адресуя свои слова тем, кого восхитил в первой половине боя Рахман, что ни секунды не сомневался в том, что выиграет: "Вы разве заметили хотя бы раз, что я потрясен? Нет. А то, что я отдал пару раундов,— это была просто передышка. Я перевел дыхание и пошел вперед". Но со стороны все воспринималось, разумеется, иначе. А Маскаев выглядел киношным героем, который, уступая сопернику, пропуская удары, не сдался и изменил сценарий битвы на прямо противоположный.
К финальному раунду Маскаев вел на двух судейских картах из трех. На одной с мизерным перевесом — 105:104. Это означало, что 12-й раунд решит все. Этот 12-й раунд превратится (а вернее, уже превратился) в такой же телевизионный хит, как восьмой раунд первой встречи Маскаева и Рахмана семь лет назад, когда американец был выброшен на столик комментатора телеканала HBO. Он стал фантастической кульминацией фантастического боя! Рахман знал, что хук левой Маскаев бить умеет. Знал, но не уследил за движением маскаевского кулака, а затем пропустил еще и правой в голову, рухнув у канатов.
Он поднялся, однако нарвался на новый натиск превратившегося вдруг в машину для убийства Маскаева и пропустил правый вразрез, потерял равновесие, приняв нелепую позу, вцепился в противника — и, проковыляв за ним пару метров, снова упал.
А дальше была блистательная для Маскаева и позорная для Рахмана развязка. Зажатый — жалкое, так контрастирующее с тем, что было еще какую-то четверть часа назад, зрелище — в углу ринга американец. И добивающий его Маскаев. Один удар, второй... До гонга 43 секунды, но видевший слишком много подобных избиений, отправлявших боксеров на больничную койку, рефери Джей Нэди бросился к соперникам и прекратил поединок. Рахман на автомате ринулся было к нему доказывать, что мог еще стоять, но ноги под ним самопроизвольно плясали так, будто бы он один глотком только что выпил литр виски. Рахман, конечно, не мог драться, и его надо было спасать от чего-то гораздо худшего, нежели поражение в чемпионском бою.