С серебряным призером чемпионата Европы и рекордсменом России в беге на 100 м АНДРЕЕМ ЕПИШИНЫМ побеседовала корреспондент Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-МИРОНОВА.
— Что для вас значит европейское серебро?
— Мне действительно греет душу, что в российской спортивной истории именно я стал первым спринтером, добившимся успеха на стометровке. Правда, я немного растерян. А растерялся потому, что не сразу понял, что стал вторым. Думал — третий. Впрочем, не скрою — устал. Если бы вы знали, как у меня в понедельник болела голова. До сих пор удивляюсь, и как это я в таком полуобморочном состоянии сумел в полуфинал попасть? Четыре бега и с маленькими промежутками — это очень много за два дня. Но в принципе мы к этому и готовились. Требуемые для попадания в полуфинал 10,40-10,45 я бы в любом состоянии, наверное, пробежал. Сегодня же чувствую себя прекрасно.
— При каких условиях вы могли здесь победить?
— При одном единственном: если бы Обиквелу споткнулся.
— После чемпионата мира в Москве вы с отцом что-либо поменяли в подготовке?
— Стал чуть меньше тренироваться, вот и все.
— Родители не противились, когда вы сделали своей специализацией именно спринт?
— Начинал я, как и они, бегать 800 и 1500 метров. Но это так долго и нудно. В общем средние дистанции мне не понравились категорически. Свой выбор в пользу спринта я сделал исключительно самостоятельно. Многие меня не понимают и говорят, что бегать спринт — безнадежное для белого человека занятие. Но я стараюсь доказать обратное. И, видите, ведь получается!
— Вы хотели бы в дальнейшем прыгать в длину, как это делают многие ваши зарубежные коллеги-спринтеры?
— Нет. Пускай себе прыгают. Лучше уж бегать хорошо, чем прыгать рядом с кем-то, кто это делает заведомо лучше, чем ты. Не надо, считаю, распыляться. У нас, в России, прыгунов достаточно.